Один из крупнейших в Израиле музыкальных и театральных критиков, Йосси Тавор родился в 1945 году и до 1964 года жил в г. Черновцы. Учился в консерватории в Нижнем Новгороде, выпускник Музыкальной академии в Иерусалиме (по классу скрипки). В Израиле с 1971 года.  Работал обозревателем по вопросам культуры и искусства ряда газет и журналов, а также на радио «Голос Израиля», где его программы, посвященные вопросам театральной и музыкальной жизни, пользовались большой популярностью. Имеет многолетний опыт ведущего крупнейших музыкальных фестивалей страны. Выступал на многочисленных профессиональных конференциях в Израиле и в России.

Чем определяется уровень музыкальной культуры страны? Числом оркестров, хоров, оперных театров, камерных ансамблей? Количеством концертных площадок, их акустическими и сценическими достоинствами? Разнообразием фестивалей? А может быть мерилом является количество посетителей, активность публики, число держателей абонементов на тот или другой коллектив или концертную серию? В Израиле любой из этих критериев может быть показательным: пять больших симфонических оркестров, четыре постоянных камерных оркестра и более десяти муниципальных, участники которых собираются на репетиции в преддверии концертных серий, две музыкальные академии, три факультета музыковедения в университетах, множество ансамблей и солистов, крупные и интересные композиторы, а самое главное – сотни концертов, сотни тысяч слушателей, множество музыкальных школ, радиостанция, восемнадцать часов в сутки передающая только классическую музыку, телеканалы, отданные культуре вообще и музыке в частности. Согласитесь, что это прекрасное достижение даже для европейской страны с многовековыми музыкальными традициями.

Откуда в отдаленной средиземноморской стране такое обилие, такая активность музыкальной деятельности? Музыкальная культура здесь создавалась параллельно с заселением страны. Еврейские интеллигенты, приехавшие на землю библейских предков, чтобы ее возделывать, остались тем не менее интеллигентами, и музыка была им особенно необходима в условиях языкового конгломерата, являясь для многих единственной доступной формой культуры на высоком уровне.

Волны алии, русская в начале века, немецкая – тридцатых годов, принесли в Эрец-Исраэль не только контингент жадных до музыки слушателей, но и высокопрофессиональных музыкантов. История создания симфонического оркестра Израильской филармонии – самый яркий пример.

Вернемся на 65-ть лет назад. Бронислав Губерман, гениальный скрипач и музыкант, принятый и восхваляемый на концертных эстрадах всего мира, совершает нечто невероятное: в 1936 году в подмандатной Палестине он создает филармонический оркестр, в состав которого входят лучшие музыканты Европы, в основном беженцы из Германии, которая до прихода к власти нацистов была, неоспоримо, страной высочайшей музыкальной культуры. И с первой же минуты оркестр был задуман как коллектив высочайшего европейского класса.

Но не только беженцы были в этом оркестре. На призыв Губермана откликнулись ведущие музыканты-евреи лучших оркестров Франции, Польши, Бельгии, Голландии и даже Соединенных Штатов. Им тогда еще ничего не угрожало, привлекла их в оркестр дерзость поставленной задачи. Это был вызов. Вызовом было и готовность Артуро Тосканини приехать за тридевять земель и бесплатно дирижировать только что созданным оркестром. Того самого Тосканини, который отказался исполнить в Италии фашистский гимн и вместо того, чтобы дирижировать по просьбе самого фюрера на фестивале Вагнера в Байрёйте, приехал в Палестину. Вызовом был и выбор первого солиста. Им был один из благороднейших людей, скрипач Адольф Буш, немец, покинувший Германию в знак протеста против антисемитизма нацистов. И вызовом было в маленькой подмандатной Палестине планировать концертный сезон с таким колоссальным числом концертов. Поразительно – в полуторамиллионном городе (Тель-Авив с его окрестностями) сегодня можно заполнить пять раз подряд с одной и той же программой зал, вмещающий три тысячи человек. В нынешнее время ИФО дает более двадцати концертов в месяц, и все это при переполненных залах.

В первом составе нашего Филармонического, тогда Палестинского, было девятнадцать концертмейстеров различных европейских оркестров. Свести такое число прирожденных лидеров в один коллектив – задача немыслимая. Тем не менее она была успешно разрешена – сыграла свою роль железная воля и бескомпромиссность Артуро Тосканини. Израильский филармонический оркестр, вобравший в себя представителей разных музыкальных школ, сумел сплотить их в единый коллектив. Может быть, в этом и заключается квинтэссенция музыкальной жизни сегодняшнего Израиля.

С этим оркестром выступают такие звезды, как Пинхас Цукерман, Джесси Норман, Раду Лупу, Люба Казарновская, Альфред Брендель, Мстислав Ростропович, Миша Майский, Ицхак Перельман, Даниэль Баренбойм, Марта Аргерих, Максим Венгеров, Андраш Шиф, Вадим Репин – всех не перечислить…

Сегодня, после волн алии 70-х-90-х годов, в составе струнной группы Филармонического оркестра очень высокий процент воспитанников русской скрипичной школы. Технический блеск, виртуозность и особый теплый звук, присущие восточноевропейским струнникам, стали отличительным знаком ИФО и отмечаются всеми дирижерами, выступающими с этим коллективом, а среди них такие мастера, как Лорин Мазель, Курт Мазур, Вольфганг Завалиш, Антонио Папано, Джузеппе Синополи и многие другие. И не забудем бессменного руководителя ИФО с 1968 года – Зубина Мэту.

Филармонический оркестр – это коооператив музыкантов. Такая форма самоуправления вполне соответствовала социальным идеалам ишува и доказала свою жизнеспособность и в наши дни. Кооператив, бюджет которого субсидирован менее, чем любого крупного оркестра в мире, зависит в большой мере от продажи билетов. Отсюда и известная консервативность программ: много классики и романтики, меньше современной музыки. ИФО не раз упрекали в пренебрежении израильской музыкой. Но это не так. Один только список премьер произведений израильских композиторов, исполненных ИФО, занимает две страницы убористого текста. Причем многие сочинения были написаны по заказу оркестра.

Репертуарная концепция ИФО всегда была связана с личностью главного дирижера. Во времена знаменитого французского маэстро Поля Паре, первого музыкального руководителя ИФО, главенствующее место принадлежало, естественно, французской музыке. С тех пор Равель и Берлиоз постоянно присутствуют в программах этого коллектива. Однако с приходом Зубина Меты, воспитанника венской школы, ученика Ганса Сваровского, все большее место в репертуаре стали занимать Брукнер и в особенности Малер. Малера дирижируют все: Мета, Мазель, Аббадо, Раттл, Синополи. Но самые яркие воспоминания сохранились у нашей публики от малеровской музыки под управлением незабвенного Леонарда Бернстайна.

С именем Бернстайна связаны целые периоды истории ИФО. Молодым талантливым дирижером он начинал свой путь с этим оркестром, выступая с ним в самых отдаленных и не всегда безопасных местах. Вспомним хотя бы концерт в Беэр-Шеве в 1948 году, через несколько дней после освобождения города. Многие оркестранты отказались тогда ехать в Беэр-Шеву, вокруг которой бродили египетские десантники. Бернстайн дирижировал и знаменитым концертом на горе Скопус в Иерусалиме в день провозглашения Независимости Израиля в 1948-м году. «Лёни», как любовно называли его все, здесь в Израиле, выступал у нас почти каждый год, нередко дирижируя оркестром во время зарубежных гастролей.

ИФО много ездит за рубеж, каждый год по два-три раза. Крупнейшие фестивали западного мира, чуть ли не все столицы Европы, обеих Америк, Австралия, Япония… Во всем мире ИФО пользуется колоссальной популярностью. Его репутация, как, впрочем, и репутация его главного дирижера Зубина Меты, очень высока. Оркестру и его главному дирижеру (кстати, они ровесники, оба родились в 1936-м) приходится выдерживать серьезную конкуренцию со стороны куда более высокооплачиваемых европейских и американских коллективов. Времена, когда одно лишь слово «Израиль» вызывало энтузиазм публики, миновали. Единственный критерий успеха – качество игры. Музыкантам оркестра сегодня не приходится решать непосильную, казалось бы, задачу – создание ансамбля на пустом месте, но теперь перед ними не менее серьезная опасность – угроза рутины. Согласитесь, что играть более двухсот концертов в год так, чтобы публика не заметила усталости оркестра, – чрезвычайно трудно. Кроме того, к оркестру со столь высокой репутацией предъявляются столь же высокие требования, а израильские музыкальные критики нередко оказываются куда более строгими, чем их зарубежные коллеги. От ИФО постоянно требуют самых высоких исполнительских стандартов, самых интересных программ, самых ярких интерпретаций. И оркестр чаще всего отвечает этим требованиям. При всех взлетах – и, не побоимся сказать, неудачах, – ИФО остается визитной карточкой страны и одним из самых ярки явлений ее современной исполнительской культуры.

Прежде чем продолжить рассказ о других музыкальных коллективах Израиля, необходимо вернуться назад, сделать отступление общего характера и спросить себя: музыкальный Израиль – Европа ли это?

После второй мировой войны и провозглашения независимого государства Израиль в страну приехали уцелевшие после Катастрофы румынские и венгерские евреи с их весьма своеобразной музыкальной школой, и им предстояло сказать свое слово. Но не только Европа, Западная и Восточная, определила музыкальное лицо страны. Америка с ее высокой исполнительской культурой также сыграла свою роль в создании музыкальной культуры Израиля. В особенности американское влияние сказалось на исполнительском искусстве. Основная масса израильских солистов совершенствовала свое мастерство в американских музыкальных академиях.

Говоря о становлении израильской музыки, невозможно обойти восточное влияние. В начале тридцатых годов мелодии евреев – выходцев из Йемена очаровали нового репатрианта из Германии Пауля Франкенбургера. Этот молодой блестящий пианист и композитор, ученик Хиндемита, впервые посетил Эрец-Исраэль в 1933 году с концертами. Тогда он и поменял свою труднопроизносимую здесь фамилию на Бен-Хаим (по имени отца: Генрих – Хаим). Вернувшись в Германию, Пауль обнаружил на своем столе приглашение на собрание музыкантов Мюнхена. Внизу было напечатано: «Евреям вход запрещен» и приписка от руки: «Просьба прийти, несмотря на напечатанное». Молодой музыкант даже не распаковал чемоданы и некоторое время спустя снова приехал в Эрец-Исраэль, на этот раз – навсегда. Пауль Бен-Хаим стал основоположником «средиземноморского стиля», сочетавшего в себе элементы восточного, в основном йеменского фольклора, с западными музыкальными формами. Средиземноморский стиль стал главенствующим в пятидесятые годы. Его заметными представителями были Александр-Урия Боскович и Марк Лаври.

Среди известных композиторов сегодняшнего Израиля «старшие» – Йосеф Таль и Мордехай Сетер и следующее поколение – Андре Хайду, Ами Мааяни, Ноам Шериф, Цви Авни, пользующиеся всем набором современной композиторской техники вплоть до электронной музыки. Каждый из них – несомненная индивидуальность. И, тем не менее, есть нечто общее, что объединяет этих композиторов. И не только их, но и выходцев из бышего СССР, приехавших в разное время – Марка Копитмана, Иосифа Дорфмана, Йосефа Барданашвили, Биньямина Юсупова, уроженцев Румынии Габриэля Ираньи и Владимира Школьника, «чилийца» Леона Шидловского, «чеха» Яакова Гильбоа, совсем молодых уроженцев страны, таких, как Одед Зехави (ученик Андре Хайду), Нами Лиф, Ари Бен-Шабтай, Хаим Пермонт (все они ученики Марка Копитмана), Гиль Шохат, совершенствовашийся у Лючино Берио. Несмотря на смешение различных стилей и культур есть нечто большее, нежели еврейское происхождение или израильское гражданство, что позволяет говорить о творчестве наших композиторов в аспекте понятия «израильская композиторская школа». Это выражается в необходимости обращения к еврейской субстанции – будь то библейский текст, каббалистическая тайна, хасидский наигрыш, йеменский напев или ритм. Трудно найти израильского композитора, которого бы не вдохновили поэтические тексты Книги Книг.

Что значит быть еврейским композитором? На этот вопрос нет однозначного ответа. Для некоторых понятие «еврейский» означает главным образом обращение к идишистскому, в особенности хасидскому фольклору. Влияние этой чрезвычайно эмоциональной и яркой народной музыки испытали на себе не только швейцарский еврей Эрнест Блох и уже упоминавшийся воспитанник парижской школы Андре Хайду, но и крупнейший русский композитор современности Дмитрий Шостакович. В то время как Пауля Бен-Хаима пленила экзотика Востока, Йосеф Таль, кажется, свободен от каких бы то ни было фольклорных тенденций. Цви Авни построил свое произведение для струнного оркестра «Молитва» на звуковом эффекте, столь характерном для синагоги: читая молитву, евреи произносят одни и те же слова приблизительно в одно и то же время, и, тем не менее, каждый молится в чуть разном ритме. Тем же путем, но придя в итоге к совершенно иным результатам, шел воспитанник московской школы, один из признанных мэтров израильской музыки, Марк Копитман. Его «Голос воспоминаний» для симфонического оркестра – одно из блестящих сочинений, принесшее композитору мировую славу и приз Кусевицкого, – сочетает в себе интонации восточноевропейского еврейского фольклора с йеменским любовным напевом, данном в его подлинном виде. Голос йеменской народной певицы Гилы Башари в сочетании с авангардистской техникой композиторского письма для большого симфонического оркестра производит сильнейшее впечатление. Любопытная деталь: неожиданным образом обнаружилось сходство интонаций восточноевропейской и йеменской мелодий. Пожалуй, это можно назвать символичным. Может быть, корни этого явления следует искать в общности молитвенных напевов евреев Восточной Европы и Арабского Востока. Кстати, именно сочинение Марка Копитмана «Голос воспоминаний» открывало концерты Израильского Филармонического во время незабываемого турне в Москву, Ленинград и Ригу в марте-апреле 1990 года.

Однако, вернемся к нашим оркестрам. Наряду с Филармоническим существует в Израиле и еще один симфонический коллектив, ровесник оркестра Филармонии, хоть и не столь знаменитый. Это Иерусалимский оркестр радио и телевидения. Он был создан в 1936 году как ансамбль при радиостанции «Голос Иерусалима». Тогда, в первые годы своего существования, он занимался исключительно «прикладной деятельностью», сопровождая хоры, играя марши, исполнял легкую классику…

Шли годы. Оркестр расширялся за счет алии – вначале из Румынии и Польши. Тогда, в пятидесятые годы, ансамбль становится небольшим симфоническим оркестром. Именно в то время с ним выступил знаменитый Отто Клемперер. В шестидесятые годы оркестр возглавил молодой репатриант из Румынии Менди Родан. Необходимость заниматься ежедневным обслуживанием потребностей радиостанции, исполняя музыку всех жанров и не всегда самую лучшую, отсутствие амбиций и, конечно же, малый состав оркестра не позволяли даже думать о какой-либо конкуренции с оркестром Филармонии. Положение изменилось в начале семидесятых годов, когда началась алия из Советского Союза. В 1974 году это был уже большой симфонический оркестр. Русский язык был в нем почти официальным – на нем говорили около 40-а процентов оркестрантов. Среди них были отличные музыканты из московских, ленинградских, вильнюсских оркестров.

Иерусалимский оркестр, будучи единственным государственным оркестром Израиля, не завися в финансовом отношении от продажи билетов, мог позволить себе исполнение большого количества современной музыки, в первую очередь израильской. Руководству этого оркестра принадлежала также идея так называемых музыкальных марафонов, когда с пяти вечера и до полуночи звучала музыка, объединенная одной темой, например: Вена или Малер, Чайковский или «От Монтеверди до Стравинского». К этому времени было закончено строительство первой очереди Иерусалимского театра, и его зал на тысячу мест всегда был переполнен. Все это вместе – новые идеи, амбиции музыкантов высокого класса, пополнивших состав оркестра, большой концертный зал и – что не менее важно – возросшее население Иерусалима – привело к качественному изменению оркестра радио и превратило его в коллектив высокого профессионального уровня, способный бороться за публику с Филармоническим оркестром. Растет число выступлений с Иерусалимским оркестром известных музыкантов (кстати, именно в это время оркестр радио прибавляет к своему названию слово «Иерусалимский»). Он получает и собственный концертный зал, который больше соответствует его нуждам. Значительно увеличивается число владельцев абонементов на его концертные серии.

Итак, снова волна алии создала новую реальность. Оркестр, который не мог и мечтать о конкуренции с Филармоническим прежде всего из-за малого состава, внезапно расширился до полного симфонического и заявил о себе всерьез. Расширение Иерусалимского оркестра было вызвано острой необходимостью в трудоустройстве высококлассных профессионалов. Оркестр же в новом качестве привел в концертный зал и новую публику. История в общем характерная для Израиля, не только в музыке, но в любой области израильской культуры. Да и не только культуры.

Растущий оркестр столкнулся со специфической трудностью: непросто было найти музыкантов-исполнителей высокого класса на духовых инструментах. Их поиски шли в основном на самом большом в мире рынке – американском. Многие из молодых американских евреев, приехав в Израиль на год или два, остались в стране.

О Иерусалимском симфоническом оркестре в частности и израильской музыкальной культуре вообще нельзя говорить без упоминания имени Гарри Бертини, дирижера, занимавшего пост руководителя этого коллектива с 1979 года. Уроженец Буковины, приехавший в Израиль в конце сороковых годов, воспитанник Парижской и Миланской консерваторий, Гарри Бертини был создателем двух музыкальных коллективов: Израильского камерного ансамбля (ныне Камерного оркестра) и Национального хора «Ринат». Он был приглашен на пост музыкального руководителя Иерусалимского симфонического оркестра в зените славы: присвоение Государственной премии Израиля и большой успех на европейской сцене.

Эпоха Гарри Бертини знаменовала собой новый скачок в уровне оркестра. Поклонник французской музыки вообще и Берлиоза в частности, он поставил своей задачей привить оркестру легкий французский звук. В первые годы его работы оркестр особенно много играл Берлиоза, Дебюсси и Равеля. Другая, очень важная сторона его деятельности – израильская музыка. Немалое число новых сочинений Йосефа Таля, Цви Авни, Мордехая Сетера, Марка Копитмана и других композиторов было написано по специальному заказу Гарри Бертини и впервые прозвучало под его управлением. Он был первым руководителем фестиваля «Тестемониум», посвященного отражению в музыке различных аспектов еврейской истории, в особенности ее библейской эпохи. Гарри Бертини принадлежит и идея фестиваля «Литургика», проводящегося ежегодно в столице Израиля в период Хануки и Рождества. В эти дни Иерусалим переполнен паломниками со всех концов мира, и фестиваль, в котором исполняются оратории на библейские темы Генделя, Моцарта, Мендельсона, реквиемы Верди, Берлиоза, Брамса, Моцарта, Дворжака, привлекает массу слушателей.

В последние годы Иерусалимский оркестр много выезжает за границу, приобретя широкую популярность и в Израиле и за рубежом. Среди дирижеров, постоянно выступающих с Иерусалимским симфоническим оркестром, самой заметной фигурой является Юрий Аранович. Он был связан с этим оркестром сразу же после своей репатриации в Израиль в 1971 году. Потом на десять лет его связь с оркестром прервалась. Аранович вернулся к сотрудничеству с этим коллективом, уже будучи главным дирижером Кельнского и Стокгольмского оркестров. Ему принадлежит честь первого исполнения в Израиле 6-й симфонии еврейского композитора Моисея Вайнберга. Аранович, который дирижировал оркестром Филармонии, исполняя Чайковского, Листа Стравинского, и Иерусалимским оркестром, дирижируя Берлиозом, Бетховеном, Брукнером, Франком, Дворжаком, Шостаковича и многоми другими произведениям, во всех симфонических оркестрах страны, тем не менее придает исполнению симфонии Вайнберга особое значение.

Иерусалимский оркестр является все эти годы и оркестром радио, в его обязанности входит обогащение фонотеки как записями новой музыки, так и выступлениями дебютантов – солистов и дирижеров.

Но вернемся к началу семидесятых годов, к тому времени, когда большая алия из СССР дала толчок взлету Иерусалимского оркестра. Эта же алия явилась причиной создания в 1973 году беэр-шевского оркестра, известного сегодня под названием «Израильская Симфониетта – Беэр-Шева». Едва ли столица Негева – Беэр-Шева – испытывала в то время серьезную потребность в своем оркестре. Но такова была реальность – людям нужно было место работы. Сегодня беэр-шевская «Симфониетта» повторяет одну программу до шести раз только в своем городе, не считая концертов в Иерусалиме, Тель-Авиве, Ашкелоне, Реховоте и других городах, кибуцах и мошавах.

Оркестр из тридцати пяти музыкантов в состоянии исполнить весьма обширный репертуар. Такой компактный коллектив легко вывозить за границу, и в последние годы «Симфониетта» выезжает за рубеж дважды в год, а то и чаще. Своим успехом беэр-шевцы обязаны прежде всего уже упоянутому выше дирижеру Менди Родану, занимавшему пост руководителя этого коллектива с 1977 по 1987 год. С его приходом маленький оркестр расширился и из чисто «олимовского» стал еще одним полноценным израильским коллективом. Давно уже нет нужды прибегать к русскому языку во время репетиций, никто уже не делает скидок на «молодость». С оркестром не раз выступали такие прославленные музыканты, как Поль Тортилье, Жан-Пьер Рампаль, Нина Бейлина, Бэлла Давидович и другие. Благодаря тщательной репетиционной работе и высокой игровой дисциплине Беэр-Шевский оркестр отличается стабильным уровнем исполнения. Беер-Шевский оркестр стал пионером и в приглашении музыкантов из бывшего СССР не только в чачестве гастролеров – его нынешний музыкальный консультант и фактический руководитель дирижер Эри Клас, гражданин Эстонии, завоевавший престижное имя на европейских концертных подмосках. Генеральный директор этого оркестра Миша Гросс репатриировался в Израиль в 70-е годы из Кишинева.

Когда в 1976 году Израильский Камерный ансамбль после ухода его создателя и главного дирижера Гарри Бертини возглавил новый репатриант из Москвы Рудольф Баршай, его развитие пошло по пути жесткой дисциплины. Баршай резко увеличил состав в основном за счет репатриантов из СССР, и после огромного числа репетиций представил израильской публике отшлифованный до блеска ансамбль. Многие критики поспешили предсказать блестящее будущее Израильскому Камерному оркестру (Баршай поменял и название коллектива). Но оказалось, что муштра не может заменить подлинного энтузиазма, а отсутствие музыкальных идей нельзя восполнить даже великолепным звучанием. Репатрианты из СССР не захотели работать по системе изнурительных и зачастую лишних репетиций. Первоначальный восторг критики сменился недоумением, а затем и явным отсутствием интереса. Равнодушие и усталость, сквозившие в игре музыкантов, недовольство самого Баршая привели к тому, что даже самые верные поклонники Камерного начали оставлять его. С Баршаем не продлевают контракт, и он уезжает за границу.

Думается, что здесь сыграл роль важнейший фактор нашей творческой жизни: успех зависит от нашего умения воспринять новые идеи, новый стиль, новую систему отношений, короче, атрибуты творческой жизни в свободном мире. Рудольф Баршай, выдающийся знаток струнных инструментов и феноменальный педагог-репетитор, в Москве диктовал вкусы публике. Его система взглядов на барочный и классический репертуар, а именно эти произведения составляют основу программ камерного оркестра, оказались сильно устаревшими. Баршай не сумел и не захотел понять это. К счастью, это не свойственно основной массе музыкантов из СССР. Большинство из них готовы принять, осознать и развивать новые идеи и течения, которые они наблюдают на Западе.

Тем не менее, основы ансамблевой игры, заложенные Баршаем, принесли плоды – именно они позволили Камерному оркестру сохранить достойный профессиональный уровень, несмотря на пеструю смену руководителей. После Баршая во главе Камерного оркестра стояли израильские дирижеры Ури Сегаль и Йоав Тальми, знаменитый израильский скрипач и дирижер Шломо Минц, французский пианист и дирижер Филипп Антремон и сейчас испанский дирижер Сальвадор Мас-Конде.
Еще один симфонический коллектив страны – Хайфский оркестр – был создан в начале пятидесятых годов, после большой алии из Румынии. В Хайфе, где живет очень много выходцев из Германии, была потребность в оркестре, специализирующемся на популярной симфонической классике. У Хайфского оркестра всегда была верная, хотя и не слишком взыскательная аудитория. Целый ряд серьезных музыкантов сменяли один другого на посту главного дирижера (репатрианты из СССР Шмуэль Фридман и Камилла Кольчинская, сабры Лиор Шамбадал и Ноам Шериф, швейцарец Урс Шнайдер) и уходили, так как оркестр не отвечал их требованиям. Необходим был дирижер, у которого хватит энтузиазма и веры в творческий потенциал своих оркестрантов, чтобы сделать из шестидесяти хороших музыкантов по-настоящему профессиональный коллектив. Им стал выпускник Джульярдской музыкальной школы Стенли Спербер. Известный в Израиле как хоровой дирижер, Спербер пришел в Хайфский оркестр после многих лет успешных выступлений со всеми оркестрами страны. Составляя программы концертного сезона, он учел большую популярность хоровой музыки. Так в репертуаре оркестра появились крупные вокально-симфонические сочинения – Немецкий реквием Брамса и оратории Мендельсона. Оркестр впервые полностью распродал абонементы. Музыканты почувствовали свою силу, и сегодня можно говорить, что наконец и на севере страны есть хороший симфонический оркестр!

Помимо главных дирижеров, с оркестрами, разумеется, выступают гастролеры. Самые знаменитые приезжают, конечно, в Филармонический оркестр. В прошлом существовала ситуация, когда Филармония ревниво охраняла «своих» солистов и дирижеров от выступлений с другими оркестрами, хотя такие крупные музыканты, как Генрик Шеринг, Ида Гендель, Мстислав Ростропович, Исаак Стерн и даже великий Артур Рубинштейн сотрудничали и с Иерусалимским оркестром, и с «Симфониеттой», и с Камерным. Сегодня положение изменилось. С ростом профессионального уровня всех оркестров и расширением их числа (об этом речь ниже), все чаще мы встречаем имена тех же ведущих солистов и дирижеров в разных коллективах.

Вряд ли вы найдете имя большого дирижера или солиста, не выступавшего в то или иное время в Израиле. Лишь двоим была закрыта дорога в нашу страну – дирижеру Герберту фон Караяну и певице Элизабет Шварцкопф: Израиль не простил им нацистского прошлого. И если уже о тенях нацизма зашла речь, то невозможно не затронуть огромную, фактически необъятную тему общественного табу на публичное исполнение музыки Рихарда Вагнера. Инициатором этого «отлучения от Израиля» был оркестр Филармонии, тогда еще Палестинской. Вернувшись из Германии в 1938 году после погромов «Хрустальной ночи», его отец-основатель Бронислав Губерман заявил, что «этих двух Рихардов играть больше не будем». Речь шла о Рихарде Вашнере, музыка которого официально была признанна истинным выражением великого духа Третьего Рейха, и Рихарде Штраусе, занимавшем незадолго до этих событий пост президента Имперской музыкальной палаты. До конца 70-х годов никто не осмеливался оспаривать этот неофициальный запрет. В 1981 году главный дирижер Филармонического Зубин Мета, заслуживший к тому времени безграничные признание и любовь израильской публики, решил «вернуть» Вагнера на концертные подмостки страны (последний раз Филармонический исполнял музыку Вагнера под управлением Тосканини в 1937 году). Разразился невероятный общественный скандал, в который вмешались, конечно же, и политики. Задетый до глубины души заявлениями некоторых депутатов Кнессета Зубин Мета даже собирался подать в отставку, но поддался на уговоры музыкантов оркестра, которые объявили его «пожизненным главным дирижером ИФО». Следующая попытка исполнить музыку Вагнера была сделана всеобщим любимцем в Израиле, прославленным пианистом и дирижером, Даниэлем Барнбоймом десять лет спустя, в 1991 году. Выросший на глазах израильских меломанов, получивший признание на фестивале в Байрейте как один из ведущих интерпретаторов музыки Вагнера в наши дни, израильтянин Дани Барнбойм полагал, что ему не посмеют устроить обструкции, которую испытал на себе Мета. И действительно, все произошло куда более корректно: некоторые наши парламентарии и другие общественные деятели оказали столь мощное давление на руководство Филармонического, что там решили и на этот раз воздержаться от публичного исполнения и Даниэль Барнбойм провел лишь открытую репетицию. Филармонический подобен сейчас той самой злополучной унтер-офицерше, которая сама себя высекла: демонстративно отказавшись от музыки Вагнера, он отчаянно пытается сейчас возглавить лагерь сторонников ее возвращения на израильские концертные подмостки. Однако, тема эта заслуживает куда более серьезного и обстоятельного подхода. Просто невозможно не упомянуть ее в рассказе об израильской музыке.

Что же касается второго Рихарда – Штрауса, то отношение к нему и в период негласного запрета было другим. Замечу, что его имя и музыка в сознании многих не превратились в символ нацизма и не ассоциировались со страшной эпохой. И если личность и творчество Вагнера по сегодняшний день вызывает страстные дискуссии, то неисполнение музыки Штрауса в Израиле воспринималось, мягко скажет, с недоумением. Судьба распорядилась так, что именно большая алия из СНГ конца 80-х – начала 90-х годов стала не только фактором, но и непосредственным участником «реабилитации» Рихарда Штрауса в Израиле. В этот период в ходу была шутка, что если с борта самолета с новыми репатриантами спускается человек без футляра с музыкальным инструментом, то он либо певец, либо пианист или дирижер. В разных городах страны появляются десятки новых коллективов, среди них симфонических и камерных оркестров, ансамблей и хоров. Не все они выдержали проверку временем и публикой. Но самые сильные, как и следует по эволюционному отбору, сохранились и успешно творят по сегодняшний день. Выделяется из них симфонический оркестр города Ришон-Лециона, который уже на второй-третий год своего существования явственно заявил о своей готовности и способности смело конкурировать со всеми коллегами. Израильский композитор и дирижер Ноам Шериф, возглавивший оркестр Ришон-Лециона, где по сегодняшний день русский является родным языком для 60-70% музыкантов, за короткий срок поднял этот коллектив до уровня, когда некоторые критики высказывали мнение, что вскоре этот оркестр сможет конкурировать даже с Филармоническим. И конкуренция эта проявила себя, правда в неожиданной сфере и форме: в преддверии сезона 1994-5 годов Ноам Шериф заявил, что собирается исполнить сочинение Рихарда Штрауса «Так говорил Заратустра». К глубокому удивлению многочисленных сторонников отмены запрета никто, фактически и не сделал серьезной попытки выступить против исполнения, которое стало звездным часом и дирижера и его оркестра. Филармоническому, который хотел во всем быть первым, пришлось уступить лавры новатора. Оркестр Ришон-Лециона вписал историческую страницу в анналы израильского музыкального исполнительства. С того момента музыка Рихарда Штрауса стала неотъемлимой частю репертуара всех израильских коллективов и триумфально утвердилась на наших концертных подмостках. Однако, вскоре оркестру пришлось пройти через весьма сложный период: уход Ноама Шерифа с поста руководителя, решение сделать этот оркестр постоянным коллективом Новой Израильской оперы, о которой вскоре пойдет речь, принять у себя музыкантов распавшегося тель-авивского городского симфонического оркестра – все это отразилось не лучшим образом на уровне исполнения и морали музыкантов. Критика также не желала помнить о минутах величия этого коллектива и не делала ему скидок ни на молодость, ни на тяжелое положение. Новый главный дирижер, израильтянин Ашер Фиш, который уже завоевал европейское признание, предпочел уйти в отставку, нежели испытывать на себе не всегда справедливые стрелы критики. Сегодня оркестр Ришон-Лециона, который возглавляет маэстро Мэнди Родан, кроме постоянного сотрудничества с НИО (Новой Израильской оперой), сохраняет за собой несколько абон6ементных серий, как в своем родном Ришон-Леционе, где в преддверии нового тысячелетия для него был построен великолепный современный зал с впечатляющей акустикой, так и в тель-авивском Центре сценических искусств, где двет свои спектакли нынешний безоговорочный фаворит нашей публики – Новая Израильская опера.

Вначале немного об истории оперы в Израиле. Первые попытки создания оперы были сделаны в начале двадцатых годов, когда в Эрец-Исраэль приехал Мордехай Голинкин, оперный дирижер из России. В Санкт-Петербурге он был главным дирижером оперы «Народного дома», а в 1918 году получил назначение дирижером в Мариинский театр. Но Голинкин предпочел Эрец-Исраэль, где мечтал создать национальную оперу. История Голинкина, его деятельность, переписка с многими знаменитыми оперными певцами – приглашения приехать на гастроли (в том числе с Шаляпиным, которого Голинкин хорошо знал еще по «Народному дому») заслуживают отдельного рассказа. Мы же отметим, что Голинкин, одержимый идеей популяризации оперы, ставил классические оперные спектакли на иврите. Кстати, первой была «Травиата». «Опера Эрец-Исраэлит», созданная Голинкиным, просуществовала до конца двадцатых годов. В начале тридцатых Голинкин сделал вторую попытку создания постоянного оперного театра – «Народной оперы» – «Опера амамит». Но и этот театр не смог продержаться из-за финансовых трудностей.

Следует заметить, что ни один оперный театр в мире, даже при условии полной продажи билетов и по самым дорогим ценам, не в состоянии покрыть свои расходы. Причем, чем больше и значительней театр, тем выше его расходы; поэтому самые знаменитые и посещаемые оперные театры мира, такие, как «Ковент-Гарден», «Ла Скала» или «Гранд-Опера», существуют за счет дотаций со стороны государства и меценатов. В Эрец-Исраэль тех лет оперный театр казался неоправданной роскошью, и даже энтузиазм Голинкина не был в состоянии обеспечить необходимые средства.

В 1947 году в Израиле была создана Национальная опера во главе с Эдис де Филипп. Этот театр никогда не имел достаточно средств для нормального творчества. Приходилось ставить спектакли с малым составом оркестра, экономить на декорациях, костюмах, а самое главное – на зарплатах певцов. При таких обстоятельствах можно лишь удивляться, что театр просуществовал до 1982 года. Более того, там ставились такие сложные спектакли, как «Отелло», «Риголетто» или «Тоска». В качестве курьеза отметим, что в этой опере начинал свой путь прославленный тенор Пласидо Доминго, певший здесь три сезона. Театр держался благодаря постоянному притоку новых репатриантов из разных стран. Вновь прибывшие певцы были рады возможности выступить на оперной сцене и на первых порах мирились с низким заработком. Эдис де Филипп не позволяла "своим" певцам выступать за стенами оперы, так что немало хороших певцов оставили из-за этого израильскую Национальную оперу и, не имея других профессиональных возможностей, уехали за границу.

Но вряд ли выступления певцов «на стороне» решили бы кардинальные проблемы Израильской оперы: слишком велик был разрыв между требованиями, которые предъявляются к современному оперному театру, и скромным, мягко говоря, бюджетом нашей Национальной оперы. Тем не менее благодаря самой деятельности нашего оперного театра несколько поколений израильтян познакомились с оперным искусством. К тому же многие выходцы из Германии, Чехословакии, Румынии, а в конце концов и из СССР, привыкшие к опере в своих странах, приходили на оперные спектакли, несмотря на их не столь уж высокий уровень.

И все же в стране столь блестящего филармонического оркестра трудно довольствоваться посредственным оперным театром; время от времени в нем появлялись хорошие певцы, главным образом новые репатрианты: Миша Райцин, Иссер Бушкин, Робин Вайзель-Капсуто, Стелла Ричмонд и другие, но это не спасало положения.

Со смертью Эдис де Филипп умер и театр. Последние годы его существования сопровождались бурной общественной дискуссией о правомочности существования в Израиле полупровинциального оперного театра. Вопрос о том, нужна ли Израилю опера, не стоял – всем было ясно, что страна нуждается в своей опере. Но в состоянии ли существующий театр подняться на необходимый уровень, даже если получит солидную субсидию? Вывод комиссии специалистов был однозначен – нет! С другой стороны, на создание нового оперного театра, действующего по системе больших репертуарных опер мира, средств не оказалось. Решение подсказала практика Филармонического и Иерусалимского оркестров, которые задолго до закрытия оперного театра ставили время от времени оперные спектакли, приглашая иногда певцов со всего мира. В этих спектаклях участвовали Леонтин Прайс, Лючиано Паваротти, Пласидо Доминго. Прекрасные израильские солисты, работающие в Европе, были счастливы возможности выступить дома с такими оркестрами высокого класса. Тамар Рахум, Сильвия Гринберг, Мена Меклер, Захава Галь, Миша Райцин – такой состав не посрамил бы любой солидный оперный театр в Европе. К сожалению, еще нет возможности держать таких певцов в Израиле целый сезон. Но можно приглашать их на отдельные постановки.

Уважающий себя оперный театр нуждается и в постоянном большом оркестре, но если перейти на систему отдельных постановок, то можно воспользоваться услугами существующих оркестров. К этому единственно разумному решению пришли не сразу. В течение трех лет делались попытки создать постоянно действующую труппу. Министерство культуры и меценаты собрали солидную сумму, которой тем не менее не хватало. Была сделана одна из распространенных ошибок – пригласили специалистов из-за рубежа. Дирижер Бостонского оперного театра Сарра Колдуэлл в течение года наезжала в Израиль, отбирая музыкантов и певцов. При всем уважении к ее опыту и организаторским талантам задача оказалась ей не по плечу: для этого нужен был человек, знающий местные условия, постоянно находящийся в Израиле и, разумеется, крупный музыкант. И такие были в Израиле. В первую очередь, Гарри Бертини, в то время – главный дирижер Иерусалимского симфонического оркестра. Именно Гарри Бертини осуществил в Иерусалиме отличные постановки «Севильского цирюльника», «Риголетто», «Тоски» и, пожалуй, самого интересного на то время спектакля – оперы Стравинского «Похождения повесы». Филармонический оркестр в этот период увеличивает число оперных постановок, приглашая ведущих оперных солистов мира. Камерный оркестр также не остается в стороне, включившись в оперную деятельность. И тогда возникла мысль сделать Камерный базовым оркестром Новой Израильской оперы.

Вторым партнером новой оперной компании стал тель-авивский Камерный театр, предоставивший свое помещение и декорации. Первая сценическая постановка – «Дидона и Эней» Генри Перселла – прошла с несомненным успехом. Большое впечатление произвели костюмы и декорации, выполненные по эскизам израильского художника Давида Шарира. И вообще, эту постановку отличало то, что она была создана полностью израильскими силами. На следующую постановку, «Свадьбу Фигаро», руководство оперы пригласило двух иностранных певцов, давая понять, что решающим критерием при отборе певцов является профессиональный уровень. Успех превзошел все ожидания. Билеты на запланированные спектакли были распроданы на полгода вперед.

В это время в нашу страну приехал на гастроли оперный театр из Варшавы. Он привез оперу «Манекены» на текст польского писателя-еврея Бруно Шульца. Режиссером этого спектакля был Марек Гжешинский. «Манекены» произвели хорошее впечатление, и Марек Гжешинский был приглашен для постановки следующего спектакля Новой Израильской оперы «Взлет и падение города Махагони» Брехта-Вайля. Дирижировал спектаклем молодой израильский музыкант Лиор Шамбадал. Залы были переполнены – еще одно доказательство того, что для успеха не обязательно прибегать к испытанному и популярному оперному репертуару. С большим успехом прошел и спектакль «Травиата» Верди, которым открылся очередной Израильский фестиваль искусств. Новая Израильская опера получила подтверждение своей жизнеспособности. Теперь она должна была завоевать право на творчество. Ей был отдан перестроенный заново театральный зал на границе между Тель-Авивом и Яффо, зал «Нога» («Утренняя звезда»). Маэстро Гарри Бертини, один из тех, кто мечтал много лет о создании настоящего оперного театра в Израиле, был назначен музыкальным ее руководителем. Административное управление было поручено недавнему директору камерного театра Ури Оферу, который выбрал себе в пощницы молодую, энергичную и талантливую Ханну Муниц, нынешнего генерального директора Новой Израилькой оперы, прошедшую вместе с нашим театром путь, не всегда усеянный розами.

Этому «дитяте», Новой Израильской опере, буквально с дня ее рождения предъявляли доввольно высокие требования, не делая скидок на возраст. Вероятно, в нашем коллективном подсознании существовала уверенность, что у Израиля есть богатый оперный опыт – ведь слово «новая» в названии говорит о некой преемственности (хотя в действительности это объясняется лишь тем, что право называться «национальным» сохранилось за прежним, благополучно почившим театром).Во-вторых, и критика, и меломаны, уже успевшие к середине 80-х годов поднатореть в оперном искусстве, побывав во многих стрнанах мира, посещая, естественно, только внедешие оперные театра и фестивали ( а кто пойдет на что-то второклассное?), сравнивали нашу молодую труппу только с лучшими представителями жанра. Замечу, что крупных разочарований за все прошедшие 15 лет не было. Это объясняется, прежде всего, те, что уже с первых полных сценических спектаклей Новая Израильская опера нашла, так сказать, «верный тон». Хорошо осознавая, что молодая компания, не имея опыта и, что более существенно, возможностей платить высокие гонорары звездам международного класса, не может рассчитывать на вокально-музыкальный успех, ее руководители пошли по пути музыкального театра, делая упор на второе. И даже если в первые годы существования театра музыкально исполнительский уровень спектаклей был далеко не всегда удолетворяющим, смелые режиссерские решения и впечатляющее оформление часто спасали положение, превращая почти каждый оперный спектакль в яркое, долго обсуждаемое зрелище. Можно долго и подробно вспоминать разные спектакли, перелистывать страницы, пересказывать рецензии, но мы торопимся вперед, отмечая только вехи и поворотные моменты. Одним из таких судьбоносных факторов на пути НИО стала алия 90-х годов, которая привнесла неоценимую лепту в качественный скачок Новой Израильской оперы именно в области вокально-инструментальной. У НИО появилвсь возможность создать свой постоянный хор из вокалистов, приехавших из СНГ, получивших там отличную школу и подготовку. Сегодня это свободно преодолевающий вокальные и языковые сложности, легко двигающийся по сцене ансамбль, жемчужина нашего оперного театра. И если поначалу еще доводилось слышать сетования того или иного хориста на то, что его, недавнего солиста российского, украинского или казахского оперного театра, не признали и не оценили, то со временем, послушав солирующих на подмостках НИО певцов, они приходили к истинной оценке своих возможностей. Впрочем, были и приятные сюрпризы обратного порядка, когда руководство оперы поручало некоторым участникам хора сольные партии. В свой зал пришла и своя публика, появились первые держатели абонементов (сегодня их 17.000 и просто нет возможности увеличить число). Когда спорадические постановки сменили первые серии спектаклей и распланированный сезон, симфонический оркестр Ришон-Лециона присоединился к постоянным участника НИО, сохранив при этом свои собственные концертные серии. Когда в 1994 году в Тель-Авиве был построен Центр сценических искусств, то не только оперный театр, но и оркестр проводит там свои собственные вечера симфонической музыки. Хотя местная критика и продолжала время от времени поругивать тот или иной спектакль, зарубежные солисты и дирижеры, калибр которых заметно повышался, все чаще начали называ НИО в числе профессионально крепких и интересных оперных трупп мира. А среди этих режиссеров и такие знаменитые мастера, ставившие в НИО, как Франко Дзефирелли, Дэвид Паунтни, братья-близнецы Кристофер и Дэйвид Олдены, Хуго де Анна и другие. С НИО считают достойным сотрудничать многие ервопейские оперные театры, среди них такие знаменитые, как Мариинка (совместная постановка "Катерины Измайловой"), Венская опера, Национальная немецкая опера, парижская Гранд-Опера, Английская Национальная опера… Что не менее, а может и более важно, появились и свои собственные оперные режиссеры, подтвердившие израильский успех международным признанием. Это и Омри Ницан («Любовный напиток» и «Итальянка в Алжире», и Рена Иерушалми «Гензель и Гретл» и «Электра» Рихарда Штрауса, о которой чуть ниже), и Миха Левинсон («Дон Жуан» Моцарта). Появились и свои собственные звезды, часть из них – уроженцы страны, но и немало новых репатриантов, получивших заслуженное признание: Сюзанна Порецкая, Марина Левит, Лариса Татуева, Владимир Браун. К оперному творчеству приши и молодые израильские композиторы, у которых, наконец-то, появился достойный партнер для исполнения произведений на иврите(!). К примеру, на Израильском фестивале искусств-2000 силами нашего оперного театра состоялась премьера оперы молодщого израильского композитора Хаима Пермонта «Сын любимый мой, Эфраим». Короче, НИО стала во всех отношениях национальной оперой, идущей на большие и сложные постановки. Филармонический оркестр, считавший себя безраздельным владыкой израильской музыкальной жизни, поначалу не очень-то всерьез воспринимал этого, как ему казалось, «парвеню». Когда там пришли к истинной оценке положения, то забили тревогу, ибо часть публики начала относиться куда более критично к предлагаемым ей филармоническим программа, а некоторые даже отказались от своих абонементов, отдав предпочтение опере. Естественно, между двумя коллективами началась конкурентная борьба, хотя и весьма корректная. Публика же от подобных «баталий» лишь выигрывает. Филармонический начал приглашать знаменитых звезд вокала на свои оперные постановки в концертных версиях, на что НИО ответила все более смелыми, новаторскими и впечатляющими спектаклями, а в 2000-м году и целым оперным фестивалем, обещая, что это станет традицией. В реконструированном заново римском амфитеатре в Кейсарии были поставлены две грандиозных оперных постановки – «Турандот» Пуччини, привезенная с фестиваля Мачерата в Италии (режиссер Хуго де Анна) и «Электра» Рихарда Штрауса, оригинальная постановка НИО, режиссер Рина Иерушалми. Кстати, отправившись сейчас на свои первые большие зарубежные гастроли на фестиваль Савонлина в Финляндии, Новая Израильская опера повезла туда две «своих» оригинальных поставки – «Электру» и «Любовный напиток» Доницетти. На нынешнем фестивале в Кейсарии специальный концерт дала легендарная Джесси Норман, на следующий, как стало уже известно, приедет Хозе Каррерас. У генерального директора НИО, неутомимой и творчески плодовитой Ханны Муниц, далеко идущие планы. Сейчас, имея в своем активе достаточный опыт, НИО может себе позволить из девяти спектаклей сезона примерно половину – 4-е – оригинальных работ, специально поставленных для нашего театра. Среди них «Дон Жуан» Моцарта, «Макбет» и «Отелло» Верди, а также опера израильского композитора Гиля Шохата «Альфа и Омега».

Из всех сценических искусств в нашей стране, оперное – самое молодое. Нет в этом ничего удивительного, ибо исторически сложилось так что певцы-евреи посвящали себя канторскому пению, а женщинам по еврейской традиции вообще не пристало петь со сцены. И тем не менее, немало певцов-канторов «грешили» любовью к оперному исполнительству, а в конце 19 века по следам эмансипации нашли дорогу на оперные подмостки и еврейские певицы, к примеру, Роза Раиза, родившаяся в белостоке под именем Раи Бурштейн. Память услужливо подсказывает и имена таких знаменитостей, как тенора Йозеф Шмит, Ян Пирс или Ричард Такер, оставивших яркий след и в оперном исполнительстве и в канторском наследии. Становление высокопрофессионального и творчески ищущего национального оперного театра послужило своеобразным катализатором для молодых вокалистов, прежде искавших себя «в странах далеких». Но певцу, кроме хорошего голоса и вокальной школы, необходимо и знание репертуара, и актерское мастерство, и чувство ансамбля – без этого трудно, ох, как трудно сегодня пробиться на оперные подмостки. Но приобрести эти навыки можно только там, на сцене. Воистину, замкнутый круг. Чтобы разорвать его, родилась идея создания ежегодного мастер-класса для вокалистов. Так, по инициативе НИО и тель-авивского муниципалита, родился Израильский институт вокального мастерства, которым с дня его основания руководит Джоан Дорнеманн, педагог и режиссер знаменитой Мэтрополитен-Опера в Нью-Йорке. Начиная с 1987 года, ежегодно, в августе она приезжает сюда, чтобы заниматься со своими питомцами. От курса к курсу она прослушивает десятки, сотни записей, отбирая лучших из лучших для участия в этом классе оперного мастерства. В течении месяца ее «избранники» занимаются с известнейшими в мире педагогами по вокалу, опытными оперными режиссерами и прославленными оперными звездами. Но не только. Они готовят и целый ряд оперных спектаклей, выходя с ними затем и на публику, которая с нетерпением ждет этих оперных вечеров. Ничего удивительного, здесь предоставляется возможность познакомиться, пусть даже только в полу-сценической версии, со многими оперными произведениями, редко ставящимися на больших сценах. К тому же, кто откажется побывать на одном из первых выступлений певцов, имена которых вскоре украсят афищи многих оперных театров мира. За примерами далеко ходить не надо: имена Анат Эфрати, Дениса Седова, Сюзанны Порецкой, Хадар Халеви, Михаль Шамир, Ларисы Татуевой и многих других, совершенствоваших свое мастерство на этих курсах, уже давно известны в оперных театрах многих стран Европы, Северной и Южной Америки. Кстати, не только начинающие, но и заслужившие признание оперные певцы не упускают возможности позаниматься здесь, подготовить свои будущие роли с опытными репетиторами и режиссерами, услвшать мнение своих прославленных коллег. Кроме целой группы постоянных педагогов, здесь давали мастер-классы Джузеппе ди Стефано и Елена Образцова, четыре года подряд приезжает и Люба Казарновская, класс которой становится на это время местом паломничества вокалистов со всего мира.

Алия 90-х послужила восхитительным доппингом музыкальной жизни страны в переферийных городах. Показателен случай с оркестром Ришон-Лециона, города, расположенного в 20 минутах езды от Тель-Авива и, казалось, не нуждавшегося в своем собственном коллективе. Но вместе с большим числом музыкантов приезжала и их публика, которая нуждаясь в пище духовной, не имела возможности ездить для этого даже в расположенные неподалеку музыкальные центры. С другой стороны, мэры переферийных городов, в надежде привлечь как можно большее число новых репатриантов, также поощряли на первых порах создание различных местных музыкальных коллективов. Так возникла масса различных ансамблей – от дуэтов и трио до оркестров, насчитывающих более сорока человек, – которые собираются время от времени для исполнения отдельных программ. Участники этих ансамблей – чаще всего преподаватели музыки, иногда – артисты постоянных оркестров. Так, например, периодически выступают камерные оркестры Рамат-Гана, Холона, Герцлии, Бат-Яма, Хадеры и многих других городов. На севере страны возник ансамбль «Солисты Галлилеи», в городке Рамат-ха-Шарон был создан женский струнный ансамбль, который имел очень большой успех и распался отнюдь не из-за распрей, а после того, как у муниципалитета не оказалось достаточно средств на содержание «своего» коллектива., в столице спонтанно был собран Фестивальный камерный оркестр. Большинство такого рода ансамблей и даже оркестров держалось и держатся по сегодняшний день, в основном, на энтузиазме музыкантов. Но были коллективы, получившие со временем и официальное признание, а это значит государственную дотацию и муниципальную поддержку. Таков, к примеру, Камерный оркестр в Ашдоде, городе, который всего лет 20-ть назад был типичным морским портом. Сегодня Камерный оркестр Ашдода имеет не только постоянную публику у себя дома, но и выезжает с сериями концертов в близлежащие Нес-Циону и Лод, города, которые в недалеком прошлом даже приличного концертного зала не имели. В Ашдоде осмелились пойти на создание собственной Камерной оперы, во главе которой стоит в недавнем прошлом режиссер МАЛЕГОТа Рахель Каминкер. Поставленная ею в полной сценической версиии «Травиата» Верди, где принимал участие и местный оркестр и сборный хор, стала явлением, ибо там впервые солировала молодая талантливая певица Аня Скибинская, для которой это дебют стал трамлином на подмостки Новой Израильской оперы. В этом же спектале пел знаменитый бас из Мариинки (кстати, израильский гражданин) Виктор Черноморцев. У Рахель Каминкер далеко идущие планы и интересные задумки с целой серией одноактных опер.

А иногда действительность предлагает решения, куда более дерзкие, нежели перавоначальный замысел. В самом начале 90-х годов израильский флейтист и дирижер Авнер Бирон создал в городе Реховоте камерный оркестр, в который отбрал блестящих музыкантов, окончивших ведущие косерватории бывшего СССР. Назову для примера три имени концертмейстеров групп: скрипач Арнольд Кобилянский, альтист Михаил Кугель и виолончелист Олег Столпнер. Имена, знакомые посетителям многих фестивалей в Европе. Уже с первых концертов об оркестре этом отзывались с пиететом. И все же, спустя несколько лет, в прессу просочились слухи, что муниципалитет Реховота не сможет в дальнейшем поддерживать свой оркестр. Избранный к тому времени директором Иерусалимской музыкальной академии Авнер Бирон не стал просить милостей у «отцов города», а обратился с предложением к мэру Иерусалима принять под свое покровительство готовый первоклассный коллектив. Сегодня Камерата-Иерусалим – один из ведущих ансамблей страны, выступает и в Тель-Авиве, и в Реховоте, и в других городах страны, много и с успехом гастролирует за рубежом, в том числе и в России.

Среди постоянно действующих израильских коллективов особняком стоит Камерный оркестр кибуцов. Большинство его участников – кибуцники. За последние годы в составе этого оркестра можно встретить и немало число выходцев из СНГ. Некоторые из них преподают музыку в своих кибуцах, другие, получив солидное музыкальное образование, работают по разным специальностям: от сельского хозяйства до компьютеров. Этот оркестр регулярно собирается на репетиции в кибуце Шфаим, в центре страны. Музыканты проводят там по два-три дня, отдавая себя полностью музыке. Камерный оркестр кибуцов выезжал с концертами за границу, выступал в Европе, Южной Америке, Соединенных Штатах и Канаде. В настоящее время Камерный оркестр киббуцов ни в чем не уступает своим городским коллегам, как в уровне исполнения, так и в разнообразии репертуара, выступая не только в разных киббуцах, где есть отличные концертные залы, но и с сериями концертов в центральных городах страны.

Чем бы ни занимался музыкант: преподавал в музыкальной школе (их называют в Израиле консерваторией), играл в большом оркестре или являлся концертирующим солистом, всегда остается «для души» камерная музыка. Как в 19-м веке, когда где-нибудь в Вене собирались четыре почтенных гражданина, чтобы провести вечер за чтением «с листа» очередного квартета Моцарта или Шуберта, или, как крупнейшие музыканты, солисты века, Иоахим, Эрнст, Венявский и Пьятти с удовольствием проводили время за этим занятием, так и в сегодняшнем Израиле функционирует множество камерных ансамблей – от любительского до высшего профессионального уровня. Наверное, эта форма интимного общения нескольких музыкантов позволяет им высказать негромко, но внятно вещи, для которых нет необходимости в тромбонах. Камерная музыка, в силу своей природы обращенная к небольшой аудитории, может быть, поэтому и достигает самых больших высот. Как правило, концерты камерной музыки всегда привлекают много публики.

В Израиле нет ни одного оркестра, в составе которого не действовало бы несколько камерных ансамблей. Так несколько струнных ансамблей сложились в Филармоническом, там же возник Израильский фортепьянный квартет, квинтет деревянных духовых инструментов, ансамбль духовых и ударных инструментов, Израильское фортепианное трио и другие. В Иерусалимском симфоническом оркестре очень активны два квинтета деревянных духовых инструментов, квинтет медных духовых, квартет тромбонов. Есть свой постоянный струнный квартет в оркестре Ришон-Лециона, свои ансамбли в Иерусалимской Камерате, в беер-шевской «Симфониетте» и других. За последние годы появилось несколько блестящих ансамблей, участники которых встретились во время учебы а музыкальных академиях. Так возник Иерусалимский квартет, квартет Авив, Израильский духовой ансамбль и большое число других составов. Еще одно новое явление – фортепианные дуэты. Если рагьше мы гордились только одним – Браха Эден и Александр Тамир, то на сегодняшний день именно они воспитали целое поколение мастеров дуэтного музицирования. Кстати, подобная активность вовсе не отличает только большие города – есть фортепианный дуэт и в Беер-Шеве – Нина Темкина и Эстер Абрамсон.

С конца пятидесятых годов в Европе, в особенности в Голландии и в Англии, получил развитие новый вид музицирования – исполнение старинной музыки на инструментах той эпохи. До Израиля эта волна докатилась относительно поздно – в конце семидесятых годов. Пионерами нового течения оказались репатрианты из СССР. За последние годы в Израиле появились десятки исполнителей на старинных инструментах. Центром этой деятельности стал, естественно, Иерусалим. Здесь существуют постоянные ансамбли, проводятся регулярные курсы, на которых преподают ведущие музыканты Европы и Америки, а также израильские исполнители. Более того, наши клавесинисты, скрипачи и флейтисты признаны на европейских сценах. Одним из пионеров популяризации искуства игры на старинных инструментах и аутентичного исполнения музыки эпохи Барокко был в прошлом москвич, концертмейстер группы вторых скрипок Иерусалимского оркестра Даниэль Фрадкин. Энтузиазм его был столь заразителен, что нашлось немало музыкантов, которые с увлечением начали изучать приемы игры на старинных инструментах, что привело к созданию первого профессионального ансамбля под управлением Дани Фрадкина. В Иерусалимском музыкальном центре Мишкенот Шаананим начали проводить курсы старинной музыки, на которых преподавали ведущие музыканты этого жанра из Англии, Голландии, Германии, Франции… Показательно и другое. В течении нескольких лет эти страстные поклонники старинной музыки играли перед весьма узким кругом слушателей. Со временем число поклонников росло и сегодня в наших концертных залах проводятся несколько впечатлящих серий, в которых принимают участие самые изветсные в мире ансамбли старинной музыки. Давид Шемер, бывший рижанин, совершенствовавшийся в Англии, создал в Иерусалиме ансамбль старинной музыки, выступающий на многих европейских фестивалях.

Евреи испокон веков были прекрасными музыкантами-инструменталистами. В то же время хоровое пение, уходящее своими корнями в литургическую музыку и столь распространенное в странах христианского мира, было чуждо евреям. С созданием государства и развитием национальной музыкальной жизни изменилось отношение и к хоровому творчеству. В 1952 году Аарон-Цви (Гриша) Пропес, основатель конкурса арфистов и Израильского фестиваля искусств, проводит первый фестиваль хорового пения «Зимрия». (Слово земер на иврите означает «пение, песня, напев», клей земер – музыкальные инструменты; отсюда клейзмер – музыкант на свадьбах.) В первом фестивале принимали участие только израильские хоры, самым известным из которых был Филармонический хор. Но со временем популярность «Зимрии» настолько возросла, что она стала привлекать многие зарубежные коллективы. «Зимрия» проводится каждые два-три года и число наших хоров, принимающих участие в ней, все увеличивается. Сегодня в стране существует более 150 различных хоровых коллективов. Расскажем только о самых известных из них.

Уже названный Филармонический хор был создан при симфоническом оркестре Филармонии и вначале выступал только с этим коллективом. Затем он выделился в самостоятельный ансамбль, постоянно расширяющий свой репертуар. Это не мешает ему по-прежнему принимать участие в программах вокально-инструментальной музыки оркестра Филармонии. В 1956 году дирижер Гарри Бертини создает хор «Ринат». Вместе с Камерным ансамблем (будущим Камерным оркестром) этот хор должен был стать основой Камерной оперы. И хотя идея оперы так и не осуществилась, оба коллектива – оркестр и хор – продолжают успешно выступать. В 1975 году хору «Ринат» было присвоено звание Национального хора, а год спустя его возглавил дирижер Стенли Спербер. Именно при нем «Ринат» добился самых значительных успехов, принимая участие во многих фестивалях не только в Израиле, но и в других странах, где наши хористы выступали с известными оркестрами и такими дирижерами, как Шарль Мюнш, Карло Мария Джулини, Леонард Бернстайн, Даниэль Баренбойм и другие. За последние годы, с нынешней волной алии из СНГ, в Израиль приехало немало хоровиков, весьма усиливших существующие коллективы. К примеру, совершенно преобразился хор Рамат-Гана, который из любительского стал вполне профессиональным коллективом. Новые детские хоры, созданные выходцами из СНГ, стали достойными соперниками уже существующих «Анкора» и «Моран», двух молодежных хоровых коллективов, пользующихся признанием. Ну, а самым знаменитым и всеми любимым из новых хоров стал «Мусика Этерна» под управлением Ильи Плоткина, специализирующийся… на русской хоровой литургии. Концерты этого хора в многочисленных иерусалимских собрах привлекают неизменно сотни слушателей. Из множества хоровых фестивалей самыми известными остаются иерусалимская «Литургика» и фестиваль в монастыре и церкви арабской деревни Абу-Гош, в 10 километрах от Иерусалима. И когда видишь десятки тысяч слушателей, заполняющих фестивальные залы, трудно поверить, что все лишь лет 30-ть назад в Израиле по религиозным соображением не исполнялись великие баховские сочинения «Страсти по Матфею» и «Страсти по Иоанну». И поверьте, в это изменение отношения израильской публики к хоровй музыке вообще и христианской литургии в частности волнам алии из бывшего СССР принадлежит лепта немалая.

Скрипка всегда считалась еврейским инструментом. Израиль славится своими скрипачами: Ицхак Перельман, Пинхас Цукерман, Шмуэль Ашкенази, Мирьям Фрид, Шломо Минц, Гиль Шахам… Тем не менее рядом с этими большими талантами не было достаточного количества высокопрофессиональных скрипачей, необходимого для многочисленных израильских оркестров и ансамблей. Положение изменилось с приездом большой группы педагогов-скрипачей из СССР и, в первую очередь, профессоров Петра Бондаренко и Феликса Андриевского. Их имена в СССР ассоциировались с двумя крупнейшими скрипичными школами – Ойстраха и Янкелевича. На принципах этих двух школ эти педагоги воспитали уже целое поколение молодых израильских скрипачей. Именно в классе Феликса Андриевского встретились два талантливых молодых скрипача – Изя Рашковский и Анни Шнарх. Молодые люди полюбили друг друга, поженились и, по приглашению прославленного Иехуди Менухина, услышавшего их исполнение на одном из летних курсов в Англии, переехали преподавать в Лондон, где оба стали профессорами Королевской академии. Однако, все время мечтали создать что-то в Израиле. Такой случай представился, когда к ним обратился житель киббуца Эйлон в Западной Галлилее, директор районной музыкальной студии, Гилад Шиба. Он предложил Изе и Анни проводить ежегодно в его киббуце мастер-класс для скрипачей. К этому проекту присоединился известный израильский скрипичный мастер Амнон Вайнштейн, мастер спорта по стрельбе из лука. И так, как на иврите смычок и лук носят одно название – «кешет», родилась идея совмещать на курсе преподавание на скрипке и стрельбу из лука. Поначалу это казалось курьезом, но со временем выяснилось, что в обоих случаях задействованы те же группы мышц. Начав с такого необычного сочетания, мастер-класс «Кешет-Эйлон» за 10 лет своего существования приобрел колоссальную международную известность. Если в первом курсе принимали участие около 20 малодых скрипачей, да и те в большинстве своем ученики преподавателей мастер-класса, то на последние подававли заяки до 400-т и более скрипачей из 17-20 стран мира. По словам Изи Рашковского, отобрать из них 60-70 лучших – работа нелегкая. В 95-м году в «Кешет Эйлон» впервые участвовали молодые музыканты из России. С тех пор это стало традицией, как и приезд такого видного российского педагога, профессора Московской консерватории Эдуарда Грача. Среди участников «Кешет-Эйлон» и молодые музыканты, подающие большие надежды, и такие известные скрипачи, как Дэвид Гаррет или слистка Московской филармонии Евгения Гелен.

Знаменитая американская пианистка и педагог, ныне покойная Надя Райзенберг как-то сказала: «У вас в Израиле масса замечательно талантливых детей. Ваши педагоги в состоянии великолепно подготовить их до высокого уровня, тогда мы в Америке в наших академиях наведем на них должный лоск». Вряд ли у Нади Райзенберг были бы основания сказать такую фразу сегодня, когда в музыкальные академии Израиля приезжают для совершенствования молодые музыканты из многих стран мира. Но не только в академии. Северная Галиллея стала местом проведения и мастер-класса для пианистов. Своим рождением этот мастер-класс обязан педагогу тель-авивской музыкальной академии Марине Бондаренко и… войне в Персидском Заливе. Во время этой войны занятия в музыкальных академиях были прерваны и у Марины (о, ирония судьбы) появилось свободное время для размышлений. Так возникла идея мастер-класса, которой она «заразила» уроженца Вильнюса, выпускника Джульярдской школы в Нбю-Йорке, профессора тель-авивской музыкальной академии Эммануэля Красовского. Идея была привезти в Израиль ряд известных педагогов для занятий с молодыми израильскими пианистами. Но уже с первого курса, когда сюда приехала вместе с несколькими своими учениками знаменитая английская пианистка, постоянный член жюри конкурса в Лидсе, Фанни Уотерман, мастер-курс в колледже искусств Тель-Хай стал международным. Здесь преподают такие известные пианисты, как Оксана Яблонская, Йохевет Каплински, Дмитрий Башкиров, Виктор Розенбаум, Джон О’Конор, Хоахин Сориано, Зонтрауд Шпайдель, Александр Корсантия и израильтяне Эммануэль Красовский и Яали Вагман, Виктор Деревянко и Пнина Зальцман.

Основная заслуга в поощрении молодых израильских музыкантов – предоставление им возможности, не задумываясь о материальной стороне дела, посвящать себя музыке – принадлежит Американо-Израильскому культурному фонду. Созданный в пятидесятые годы по инициативе знаменитого американского скрипача Исаака Стерна, этот фонд финансирует посредством стипендий обучение многих сотен молодых израильских музыкантов. В конце каждого учебного года специальные комиссии, куда входят ведущие израильские музыканты-педагоги, прослушивают сотни талантливых детей, кандидатов на стипендию из фонда имени Шарета, действующего в рамках Американо-Израильского культурного фонда. В течении многих лет под его эгидой ежегодно проводился национальный конкурс имени Франка Шапира. Победители этого конкурса получали немалую денежную премию, сольные концерты и выступления с симфоническим оркестром Филармонии, а также билет для поездки на один из известных международных конкурсов или для занятий в классе знаменитых зарубежных педагогов. Лет 20-ть назад меценат из США Морис Клермонт решил основать в Израиле стипендиальный фонд для молодых музыкантов. Он обратился с просьбой о содействии к двум ведущим израильским преподавателям фортепьяно Арье Варди и Пнине Зальцман. Те, в свою очередь, связали Клермонта с руководством Американо-Израильского культурного фонда. Так был основан конкурс Мориса Клермонта, победители которого пользуются большой известностью в стране и за рубежом. Таким же образом, по готовности того или иного мецената пожертвовать солидную сумму в фонд поощрения молодых талантов, возник целый ряд конкурсов. С конца 90-х годов все молодежные конкурсы проводятся одновременно под общим названием «Весенние состязания», когда каждый приз предназначен для музыканта на другом инструменте.

Американо-Израильский культурный фонд организует концерты молодых израильских исполнителей в США, помогает в проведении многочисленных мастер-классов в Музыкальном центре Мишкенот Шаананим в Иерусалиме. Как и Американо-Израильский культурный фонд, Музыкальный центр в Мишкенот Шаананим создан по инициативе Исаака Стерна. Мастер-классы и курсы всевозможного рода – весьма распространенная в мире форма обучения, но едва ли где-нибудь в другом месте существует такого рода центр, работающий круглый год. Исаак Стерн, Джузеппе ди Стефано, Джозеф Гинголд, Альберт Марков, Менахем Преслер, Клод Франк, Эмма Керкби, Джудит Нельсон… Этот список занял бы не одну страницу. Все они преподавали и преподают в Мишкенот Шаананим. Здесь на стенах висят фотографии и тех, кто проводил незабываемые занятия и концерты: Артур Рубинштейн, Пабло Казальс, Криста Людвиг, Леонард Роуз, Джина Бахауэр, Иехуди Менухин, Григорий Пятигорский, Жан-Пьер Рампаль… Центр уделяет большое внимание разработке новых методов преподавания. Самые интересные курсы записываются на видеопленку и служат великолепным учебным материалом для израильских педагогов. В последние годы в Центре появилась специальная студия для изучения восточной музыки.

Но вернемся к деятельности Американо-Израильского культурного фонда. И если уж зашла речь о конкурсах, то не забудем, что в Израиле проводятся два крупнейших международных конкурса музыкантов: конкурс арфистов и конкурс пианистов имени Рубинштейна. Первый был основан по инициативе Аарона-Цви Пропеса. Конкурс арфистов проводится каждые три года в Иерусалиме, это единственный в мире постоянный конкурс арфистов. В составе жюри были известнейшие арфисты мира, в том числе Вера Дулова, профессор Московской консерватории.

Конкурс имени Рубинштейна был основан по инициативе его близкого друга Яакова Быстрицкого, в прошлом директора конкурса имени Шопена в Варшаве. Артур Рубинштейн, не любивший конкурсы и не веривший в их пользу, долго возражал против этой идеи, несмотря на огромную любовь к Израилю и готовность выступать здесь в любое время. Тем не менее Быстрицкому удалось убедить великого маэстро, который впоследствии, по словам его жены Анели Рубинштейн, был удовлетворен и формой проведения конкурса и уровнем его участников. Имена победителей этого конкурса – Эммануэля Акса, Герхарда Опица, Александра Корсантии, Игоря Четуева – сегодня известны во всем мире.

Ежевечерне открывают свои двери многочисленные концертные залы во всех центральных городах. Самые большие из них – Центр Сценических искусств имени Голды Меир – дом Новой Израильской оперы, Хейхаль ха-Тарбут – Манн-Аудиториум – постоянный дом оркестра Филармонии, зал имени Реканатти в Тель-Авивском музее – центр камерной музыки и постоянный зал Камерного оркестра, расположенный неподалеку от него зал Бет-Ариэла, Дворец искусств в Ришон-Леционе, один из самых современных и впечатляющих залов страны, Иерусалимский театр, в котором одновременно действуют три концертных и один театральный зал (один из концертных залов придлежит Иерусалимскому симфоническому оркестру). Недавно был построен в Хайфе и новый Центр Конгрессов с большим концертным залом. В Иерусалиме же находится самый большой концертный зал страны – Биньяней а-ума (Дворец нации) на три тысячи двести мест. Еженедельные концерты даются и в музыкальном центре Тарг, расположенном в Эйн-Кереме, одном из самых живописных районов Иерусалима.

Прекрасные концертные залы есть фактически во всех израильских городах: Беэр-Шеве, Кфар-Сабе, Кармиэле, Ашкелоне, Ашкелоне, короче – везде. Концертные залы, которыми мог бы гордиться любой город, есть и во многих кибуцах: Шфаим, Кфар-Блюм, Эйн-Хашофет, Эйн-Гев, Кфар-Менахем… В каждом из кибуцных залов проводятся и свои фестивали искусств, самым известным и популярным из которых является фестиваль камерной музыке в киббуце Кфар-Блюм.

Музыкальная жизнь Израиля чрезвычайно динамична. И, вне сомнения, в жизни этой произойдет немало и за тот промежуток, который отделяет время написания этих строк от того момента, когда вы их прочтете.

Читайте также:

Взгляд из внутреннего двора

Израиль: технологии для всего человечества

Ту би-Шват: время сажать деревья