"…всегда, когда начинаешь брить голову, она кажется огромная, как земной шар…", – запись в Живом Журнале художника Саши Галицкого от 9 февраля 2008 года.
© sasha galitsky
«Заметки на полях» – так называется выставка в необычном формате, которая продлится в галерее школы скульптуры «Басис» до конца февраля, о визите можно заранее договориться по телефону 09-8663190.
Напомню, что школа «Басис» была создана в начале 1990-х годов скульптором из Литвы Давидом Зунделовичем, и преподают в ней в основном русскоязычные художники и скульпторы: Лео Рэй, Олег Гавризон, Петр Штивельман, Александр Галицкий, Марк Гуревич, Василий Раз и другие.
«…вот стоит Саша Галицкий – ждет меня у входа в школу,
вот висят рисунки Саши – ждут, когда я их увижу,
а как увижу – то не забуду,
и вернусь – и посмотрю еще раз,
и рассмотрю – и переверну,
и подышу на них – и пролистаю снова его дневник,
и захочу их рассматривать каждый день – и видеть еще,
и листать,
и забрать собой,
и посмотреть на экране – ведь это дневник,
рисованный дневник того, что важно нам всем –
это поиски формата времени…», – так сумбурно-стихотворно-нерифмованно изложила я сама себе и компьютеру свои впечатления, вздохи, восторги и комплименты, предназначенные художнику Саше Галицкому, выставка которого проходит в приморском поселке Бейт-Янай около Михморета.
В школе «Басис» Саша преподает деревянную скульптуру и компьютерную программу «Фотошоп», а с будущего учебного года начнет преподавать еще и рисунок.
Саша – скульптор, график, дизайнер, художник. Закончил в свое время скульптурное отделение Московского художественно-промышленного училища им. М. И. Калинина по специальности «Художественная обработка дерева, камня и кости» и художественно-графическое отделение Московского государственного педагогического университета им. В. И. Ленина. На протяжении многих лет занимался графическим дизайном. Автор дизайна официального сайта знаменитого клоуна Славы Полунина. В 1990 году приехал с семьей в Израиль. Преподавал в мастерских графики академии художеств в Иерусалиме – «Бецалель», 15 лет был арт-директором Центра учебных технологий Израиля в Тель-Авиве, организовал детскую и взрослую художественную студию IguanArtStudio в Ход ха-Шароне. С 2000 года занимается обучением пожилых людей резьбе по дереву в студиях, созданных по его инициативе при домах престарелых.
Это официально, а теперь живым словом: Саша Галицкий много лет начальствовал, возглавлял дизайнерский отдел в Центре технологии образования в Рамат-Авиве, преподавал в «Бецалеле» – и вот надоело, ушел, отдав свой кусок пирога, и стал, как сам говорит, «художником-передвижником».
- Что это значит?
- Значит, что я теперь не жду, когда придут в мою студию, а сам еду к людям. Я художник-передвижник, в машине у меня сложено все оборудование, я приезжаю к людям и говорю: вот он я! Я вспомнил, что я скульптор, купил инструменты для резьбы по дереву, загрузил все в автомобиль и езжу в дома престарелых, обучаю пожилых людей работе с деревом. Средний возраст моих ста учеников – 80 плюс. Когда я работал начальником отдела, то приобрел немало знаний в психологии и науке общения, и мне это очень пригодилось в работе со стариками – очень тяжелой и очень интересной.
- Почему такие резкие перемены – результат поиска своего формата в жизни?
- Почему я все бросил, сменил хай-тек на богадельни, пусть и богатые, и расстался с визитной карточкой, на которой было отпечатано «менеджер»?
Потому, что я искал свободу. Мне надоело сидеть в пирамиде, принимать и увольнять людей, заседать, зависеть от начальства и самому быть начальником. Но именно благодаря длинным заседаниям и возник мой рисованный дневник, выставленный в галерее школы «Басис». Сначала я честно все записывал в блокнот, потом стал в нем тихонько черкать, играть, рисовать. Потом стал брать с собой на заседания блокнот большого формата, делал черно-белые рисунки, а затем все это оформилось в некий формат – в дневник цветных рисунков, которые и представлены на этой выставке.
Когда я перестал «играть в начальника», то блокноты остались, и я стал вести дневник осознанно, рисовать книгу в хронологическом порядке, день за днем. Причем изначально – в антивыставочной форме: рисунки-то были с двух сторон; сделаны с некой воинственной позиции – «это только мое, никому ничего не покажу». Шел процесс осмысления, поисков внутренней и внешней свободы, я вернулся к любованию рисунком.
- Конечный результат был менее важен, чем процесс?
- Именно так. Мне стало важно переживание, возможность заново пережить день, отрезок времени. Когда рисуешь, снова переживаешь события, которые изображаешь. Свобода же вытекает в свободное обращение с цветом – краска переходит на обратную сторону тетрадки. На таком листе уже не страшно рисовать, в пятне проявляется гримаса, лицо, а в рисунке вспоминается все, что произошло за день, и из движения пятен, безо всякого сценария выглядывает рисунок. Но года полтора назад у меня начался процесс отторжения от своих работ.
- Процесс накопления закончился?
- Да, я захотел свои рисунки отдать, продать, показать. В результате они выставлены на персональной выставке в школе «Басис» и одновременно – на коллективной экспозиции в галерее в деревне художников в Эйн-Ход.
- Как тебе удалось показать зрителям дневник – ведь ты рисовал на обеих сторонах листа?
- Довольно просто: сделали качественные цветные копии, увеличили их и развесили по стенам. На выставке представлены страницы двух дневников, точнее – полутора, второй периода 2005-2007 годов еще не закончен. Многие вещи сделаны в тяжелом настроении. Сами дневники лежат здесь же в открытых витринах: вынимайте, листайте, секретов нет. Наоборот – желание быть услышанным, понятым.
***
Идеи, желания, размышления, эмоции, переживания – слой за слоем набегают друг на друга и теснятся на рисунках Саши Галицкого, на страницах его дневника – дневника человека-улитки, закрученного в спираль времени. В своем времени он рисует, рисует и рисует, делает заметки на полях жизни.
«Основное занятие в жизни – рисование на ее полях. В остальное время рисует прямо по тексту», – так написал про Сашу Галицкого Леонид Песок, писатель и философ, автор текста изданной в Израиле книги «Бумажный клоун» с рисунками Саши Галицкого. В книге текст неотделим от рисунков, от мировоззрения авторов. Леонид Песок – автор скетчей Славы Полунина, Саша Галицкий – дизайнер официального сайта Полунина.
- Почему ты издал книжку про клоунов?
- Все – клоунада. Жизнь, смерть, любовь и гонорар. Меня всегда привлекал Полунин с его искренностью, мне близки по духи «Митьки» с их «льзя» и «нельзя», Хармс с его открытостью и честностью – «вот он я, стою голый у окна». Сейчас благодаря Интернету я пытаюсь вернуться в русское, точнее, в постсоветское искусство – в нынешней России много наследников духа «митьков».
- В книге «Бумажный клоун» написано так: «Представим, что клоунада перешла со сцены на белый лист бумаги, и можно говорить и делать все, что вздумается, цитировать, кого угодно, лишь бы не разбежалась аудитория, теперь уже не зрителей, читателей». Ты же ищешь одновременно и читателей и зрителей рисованного дневника.
- Мне повезло найти свой формат. Кстати, книжка кончается так: «Да и зачем слова, которыми не передать, что нарисовано?».
***
Саша сам себя называет художником-передвижником. И не только из-за того, что все время ездит в дома престарелых и обучает 80-летних резьбе. Ведь и выставка его изначально помещалась в двух блокнотах, куда была зарисована хронология событий жизни. Рисованную жизнь можно вынуть из витрины, передать из рук в руки, стать соглядатаем и соучастником свободы творчества.
- Я ищу свободу – и в работе, и в форме, и в рисунке. Тот формат, к которому я пришел, получился в результате долгого процесса переживания. Когда я рисую, я переживаю события, которые изображаю, и одновременно свободно обращаюсь с цветом. Каждый рисунок был закончен за один день, каждый из них – заметка на память, частица будущих воспоминаний. Я занимался дизайном, типографией, печатью. Моя внутренняя жизнь оказалась на задворках работы. Но с течением времени именно это вторичное стало основным. Сейчас я продолжаю жить на полях – и это то, чего я хочу.
Каждый день обозначен рисунком. На каждом рисунке обозначена дата. Так я обращаюсь со временем, с жизнью и смертью, с тем временем, что нам еще осталось и что сыпется сквозь горлышко песочных часов. Но песочные часы можно перевернуть, как страницу дневника, и начать все сначала: заново жить, заново рисовать, заново переживать.
Я шел от черно-белого рисунка к представленному на выставке формату: яркие раскрашенные листы бумаги, заштрихованная плоскость, блестящие розовые, желтые цвета, золото, серебро. Иногда пятно краски или туши проявляется на оборотной стороне листа и становится отправной точкой для следующего рисунка, тематически не связанного с предыдущим, но связанного переходами цвета, линий, техникой исполнения.
«Заметки на полях» создавались быстро: без эскизов, без желания их выставить, в условиях свободы, без оглядки на потенциальных зрителей. Но желание показать этот дневник все-таки пришло.
- Чем дольше рассматриваешь твой дневник, тем сильнее ощущение сопереживания рассказу о жизни художника, трогательного своей искренностью. Рассказ, который хочется пересказать другим, чтобы услышали, увидели, поняли чужие страхи, эмоции, нежность, мечты, желание свернуться в клубок и распрямиться, как стрела, пролететь сквозь дни и застыть в мгновении. Время – это не страшно?
- Время – это поиск. Мой дневник – это поиски моего формата, где мне в рисунке легче, живее, лучше. Если бы Ван Гог не умел рисовать, он бы сошел с ума гораздо раньше. Рисование – возможность найти себя в своем формате. Мне все время приходится бороться со страхами. Я боюсь времени, боюсь дотронуться до белого листа, поэтому сначала я его порчу. Капну кофе или краской, а когда лист уже испорчен, то на него можно что-то добавить. Несмотря на страхи, мои рисунки оптимистичны, это отражение чувства освобождения, случившегося в тот момент, когда черно-белые рисунки перестали быть единственным графическим материалом, и в ход пошли тушь, акварельные карандаши, яркие «детские» краски. Эта техника годится именно для таких относительно небольших листов: процесс зарисовывания, формат закрашивания плоскости дышит. Процесс заштриховывания листа бумаги карандашом тоже «родом из детства». Когда мне было 5 лет, я любил «зачирикивать» поверхности. Я живу, существую в этом процессе и получаю от него удовольствие.
***
На сайте Саши Галицкого – опубликованы заметки о его работе в домах престарелых. Привожу здесь отрывки.
Я заговариваю вставные зубы. Престарелые дома
Последние 10 лет в Израиле очень развился бизнес «престарелых домов» высшего класса. Т.е. люди, всю жизнь платившие налоги и собравшие на различных пенсионных программах солидные суммы, к старости продают своё жильё и уходят в такие дома. Там их обеспечивают небольшими отдельными квартирками, всеми удобствами и развлечениями – лекциями, беседами, бассейном и всевозможными занятиями – от изучения компьютеров до кружков керамики, включая путешествия за границу и другие развлечения.
Люди, проживающие в таких домах, совсем не «брошенные» семьёй – они постоянно на связи со своими детьми, внуками и правнуками, их часто навещают родные, да и сами они ещё вполне мобильны.
Когда моя жена (она тоже художник) спросила меня, не хочу ли я попробовать организовать в одном из таких местных домов престарелых студию резьбы по дереву, я категорически отказался. Доводы мои были логически весьма обоснованы – эта работа требует профессионального, остро заточенного инструмента, необходимо оборудование, как минимум, надо обладать хорошим зрением, чтобы резать по дереву… Да и вообще к тому времени я уже более 20 лет не брал резца в руки…
Тем не менее, я всё-таки попробовал. Подумал и решился. Я решил собрать весь свой опыт в области резьбы по дереву и …психологии. За долгие годы моей работы с людьми в качестве дизайнера и начальника отдела графики в большой фирме у меня накопилось немало знаний и, скорее всего, любви и чутья к людям, что ли… За эти годы я научился чувствовать их, понимать их состояние и смотреть на мир их глазами. Я научился – что главное – создавать в «мастерской» ощущение праздника и творчества. Чего мне это стоит, и как я делаю это – знаю только я сам.
Практически, я занял нишу, в которой мне нет, или почти нет конкурентов. Классическое образование, занятия скульптурой, рисунком, мастерскими; умение подготовить инструмент к работе своими руками, не отдавая его в специальную мастерскую для заточки – всё это сделало меня неуязвимым для конкурентов. Да их и не видно на горизонте, в какую бы сторону я не посмотрел…
Я купил необходимое оборудование – стамески, точильный станок, и приобрёл деревянные дощечки нужного размера. Решил, что студия моя будет передвижная. Я буду приезжать к своим ученикам на уроки. И дело- пошло! Сейчас у меня более ста учеников в неделю, я работаю в восьми местах. Уроки мои длятся от полутора до двух часов каждый. В некоторых местах я провожу сдвоенные или даже строенные уроки – в зависимости от числа учеников.
Интересно, что в начале студия резьбы открылась как занятие для мужской половины населения домов престарелых. Но со временем женщины заинтересовались резьбой тоже. И сейчас у меня есть группы с преобладающим количеством женщин. Что поделаешь, да и по статистике это известно, что «слабая половина» человечества задерживается на этом свете дольше, чем «сильная…» Так устроен мир.
Занятия устроены следующим образом. Я приношу на урок большое количество образцов. В основном, деревянных рельефов. Также рисунки животных, масок и пр. Всё, что я как профессионал считаю возможным перевести на язык деревянного рельефа или, в некоторых случаях, даже круглой деревянной скульптуры. Мои подопечные выбирают понравившуюся им тему и переводят рисунок на подходящую для этого деревянную дощечку. Практически, ни у кого из них нет предварительного опыта резьбы и работы со стамесками. А дальше потихоньку вместе начинаем осваивать приёмы резьбы. Сначала «лёгкими» стамесками, полукруглыми. Простыми в работе. Всё с молоточком, чтобы беречь руки и не ставить их в направлении резца. Потом – плоскими, когда появляются первые навыки владения инструментом.
Так как наши встречи происходят раз в неделю, то над каждой работой ученик занят пару месяцев, как минимум. Я варьирую также работу с разными породами дерева – от мягкого бразильского ореха до твёрдого бука. В ходу красное дерево, вишня.
Теперь немного о моих учениках.
Мои занятия посещают пожилые и очень пожилые люди. Самой «взрослой» моей ученице в декабре исполняется 95 лет. Но, как правильно заметил мой друг, писатель и философ Леонид Песок: «Возраст определяется не количеством лет прожитых, а тем, сколько осталось прожить».
Жизнь их, как видим, была нелёгкой. Многие, большинство из них, пострадали в годы Второй мировой войны. Потеряли свои семьи, родителей, близких. У некоторых на руках, на внутренней стороне запястья, синеет татуировка – порядковый номер, полученный ими в нацистских лагерях смерти. Тогда они были детьми. Но воспоминания о том времени всегда с ними… Очень много выходцев из Польши, Румынии, Германии, Венгрии – стран Восточной Европы, по которым прокатилось колесо войны. Да и жизнь в Палестине, в которой они оказались в середине сороковых, не была сладкой. Это была пустыня, без жилья и без нормальных условий жизни. Государство со дня его основания не существовало ни одного дня в мире с окружающими его соседями…
Но не надо представлять их, моих бравых пенсионеров – резчиков эдакими несчастными забитыми существами. Отнюдь. Нет и ещё раз нет.
Это в большинстве своём люди состоявшиеся и состоятельные. Люди, сделавшие в своё время карьеру. Директора заводов, предприятий. Владельцы всевозможных фирм. Отставные военные. Учителя, директора школ и т.д. Конечно, сегодня все уже пенсионеры, и о работах своих вспоминают редко. Гораздо чаще вспоминают они о своих утратах – о родителях и родных, погибших во время войны. О детях, которые у многих тоже полегли на полях сражений. Эта боль не заживает. Отсюда и многие темы их работ, которые мы делаем с ними на уроках… Многие приносят фотографии своих близких. Я копирую их и подготавливаю материал для резьбы. И мы вместе делаем их портреты. Я понимаю, насколько близки и дороги им эти рельефы. И это создаёт в нашей мастерской неповторимую обстановку. Состояние творчества и близости душ.
Мои ученики очень любят наши занятия. Они ждут их. Если же у некоторых из них семейное положение (лежачие больные супруги) почти не оставляет возможности отлучаться на мои уроки, они находят выход: на время занятий приезжают их дети, чтобы освободить их и дать возможность продолжать заниматься любимым делом. Есть люди больные, плохо видящие и слышащие. Таким я помогаю больше, заменяя им утраченные чувства. Главное – желание и жажда творчества, которые не угасают, пока жив человек…
Маша Хинич
Читайте также:
Intermezzo Лелы Мигиров – путь из хирургии в живопись
Израильские ученые научились останавливать метастазы у мышей
Суккот: и веселись в праздник твой