1. u-нах я-фa ра-a-я-тu
u-нах я-фa
эй-нaйх йо-нuм
ми-бa-ад лэ-ца-ма-тэх
са-э-рэх кэ-э-дэр a-и-зuм
шэ-га-лэ-шy мэ-aр гил-aд
Ты хороша, подруга моя,
ты хороша,
глаза твои — два голубка
из-под кудрей,
волосы — козье стадо,
что скатилось с высот Гилада.
Пятнадцать стихов этой главы — монолог юноши, песня любви, обращенная к милой, и лишь последний, шестнадцатый стих — ответ девушки.
Эти строки повторяют стихи первой главы (гл. 1, ст. 15) и служат их продолжением: после «голубиной» метафоры глаз здесь добавлено «из-под кудрей». В современном иврите ца-мa означает косичку, но в древности под этим словом понималась накидка, вуаль, скорее всего, прозрачная, сквозь которую можно различить глаза; бытует также предположение, что это волосы, закрывающие лоб и ниспадающие на глаза (челка). О волосах говорят и две заключительные строки стиха, уподобляющие непокорные, по-видимому, кудри козьему стаду, что быстро спускается по склону горы: такую резвость проявляют обычно черные козы, из чего можно заключить, что речь идет о темных кудрях.
***
2. ши-нaйх кэ-э-дэр a-кэ-цу-вoт
шэ-алy мин-a-рах-цa
шэ-ку-лaм мат-и-мoт
вэ-ша-ку-лa эйн ба-эм
Зубы — гладкие овцы
после купанья,
овечки — одна в одну,
без изъяна.
Здесь «гладкие овцы» — это белые овечки после стрижки и купанья. В отличие от коз, овцы ведут себя смирно и, передвигаясь, соблюдают порядок в стаде; вдобавок, во второй строке говорится о таких овечках, которые «одна в одну без изъяна», и потому вполне могут служить метафорой красивым зубам. В оригинале эта строка имеет внутреннюю (началом двух граней) каламбурную рифму: ше-ку-лам… ша-ку-ла, что украшает стих. Второе из этих двух слов означает овцу, родившую мертвого ягненка, т.е. место, предназначенное ягненку, пустует, и это воспринимается неким ущербом, изъяном.
***
3. кэ-хyт a-ша-нu сиф-то-тaйх
у-мид-ба-рэх на-вэ
кэ-фэ-лах a-ри-мoн ра-ка-тэх
ми-бa-ад лэ-ца-ма-тэх
Алою лентой губы,
и мила твоя речь,
половинкой граната щека
из-под кудрей.
В описании прелестей любимой можно обнаружить цветовую гамму: кудри волос черны, будто козье стадо, зубы белы, как овечки, для губ автор берет самый интенсивный из оттенков красного — алый (ша-нu). Заметим, что выражение хут a-ша-нu в современном иврите означает красную нить, основную идею; ра-кa — означает висок, но в эпоху создания Талмуда (начало первого тысячелетия н. э.) широко пользовались метафорой «гранат лица», имея в виду щеки из-за особого сочетания красного и белого в окраске кожицы этого фрукта. РАШИ добавил к этому, что гранат похож на щеку также и своей овальной формой.
***
4. кэ-миг-дaль да-вuд ца-ва-рэх
ба-нyй лэ-таль-пи-oт
э-лэф a-ма-гэн та-лyй а-лaв
кoль шил-тэй а-ги-бо-рuм
Шея твоя, как башня Давида
во всей красе,
тысяча щитов на ней висят
и все колчаны героев.
В предшествующих трех стихах воспеты глаза люби-мой, волосы, зубы, щеки и губы, в этом же стихе юноша славит шею, сравнивая ее с башней Давида, стройной, гордо вознесенной ввысь, о которой сказано: ба-нyй ле-таль-пи-oт в значении «построено на славу» (это выражение вошло в иврит из «Песни…»). Происхождение и точный смысл слова таль-пи-oт (оно употребляется лишь в форме множественного числа женского рода) не вполне ясны; полагают, что это ступенчатые сооружения. Один из районов современного Иерусалима, расположенный на холме, носит название Тальпиот.
Украшения на шее возлюбленной юноша уподобляет щитам и колчанам, висящим на стенах башни. Подтверждение существованию такого обычая находят у пророка Иезекииля: «щит и шлем висят на тебе… на башнях твоих и на стенах вывешены колчаны». Знаменитая строка о киевском князе Олеге: «Твой щит на вратах Цареграда» позволяет думать, что этот обычай существовал на Востоке и в более поздние времена, что А.С. Пушкину было известно.
Кажется, что среди первых пяти стихов, славящих красоту возлюбленной, этот четвертый стоит особняком. И вовсе не из-за необычности сравнения (шея любимой — крепостная башня) — ведь в те далекие времена были приняты иные, чем теперь, поэтические комплименты девушкам, и мы уже убедились в этом, читая «Песню…». Дело в том, что сама башня Давида была построена не ранее середины 2 в. до н.э. и, кроме этого стиха, не упоминается ни в одной из книг библейского канона. Может быть, перед нами позднейшая вставка?
***
5. шэ-нэй ша-дaйх
ки-шнэй о-фа-рuм
тэ-о-мэй цви-я
a-рой-uм ба-шо-ша-нuм
Груди твои —
близнецы-оленята,
двойня у лани
на пажити среди лилий.
Оленята — замечательное сравнение для девичьих грудей, стоит лишь взглянуть на них в профиль. Среди цветов на весеннем лугу.
***
6. ад шэ-я-фy-ах
a-йoм
вэ-нa-су a-цэ-ла-лuм
э-лэх ли
эль-aр a-мoр
вэ-эль-гив-aт a-лэ-во-нa
Пока не дохнул
полуденный зной
и не пропали тени,
пойду я на гору
душистой мирры,
на холм ароматного ладана.
В этом месте юноша на мгновенье умолкает, прерывая поток восхвалений любимой. Он вспоминает слова девушки, сказанные в конце его ночного посещения (гл. 2, ст. 17), и решает уйти. Но не в горы к своему стаду, а на холм, где цветут и пахнут благовонные растения. Впрочем, это лишь желание. Вспомните времена вашей первой любви, не правда ли, вас тоже тянуло взобраться на самый верх лестницы, на крышу, на гору…
***
7. ку-лaх я-фa ра-a-я-тu
у-мyм эйн бaх
Ты всем хороша, подруга моя,
и нету в тебе изъяна.
Первый стих этой главы начинается сладким вздохом влюб-ленного юноши «ты хороша…», затем в пяти стихах он описывает подробно все красоты своей подруги. Здесь в седьмом стихе как бы подводится итог: «ты всем хороша…», ты — совершенство.
***
8. и-тu ми-лэ-ва-нoн ка-лa
и-тu ми-лэ-ва-нoн та-вo-и
та-шy-ри мэ-рoш а-ма-нa
мэ-рoш сэ-нuр вэ-хэр-мoн
ми-мэ-о-нoт а-ра-йoт
мэ-a-рэ-рэй нэ-мэ-рuм
С Ливана, невеста моя
с Ливана вместе со мною приди,
погляди с вершины Хермона,
с гор Аманa и Снир,
оттуда, где водятся львы
и леопарды.
Наш герой хотел было отправиться на холм благовоний, но, видимо, остался. Он называет девушку невестой, это возвышенные мечты о свадебном шатре или призыв (по РАШИ) возвратиться на родину предков.
В этом стихе под «Ливаном» подразумевается не страна, а одна из высот Ливанского горного хребта, расположенного на территории нынешнего Ливана. В его южной части на израильской стороне границы есть гора Хермон, одна из вершин которой в древности называлась Снир. Другая ее вершина, Амана, считалась северной границей Земли Израиля, и возвращающиеся в страну с чужбины обыкновенно пели песню на слова этого стиха.
***
9. ли-бав-тu-ни а-хо-тu ха-лa
ли-бав-тu-ни бэ-а-хaт мэ-эй-нaйх
бэ-а-хaд а-нaк ми-ца-вэ-ро-нaйх
Пленила невеста, сестра моя,
пленила сердце единым взглядом,
одним самоцветом из ожерелья.
К обращению «невеста» юноша добавляет «сестра моя», и это повторится несколько раз в дальнейшем. Напомним, что в поэзии народов Древнего Востока (аккадцы, финикийцы, египтяне) это распространенное обращение к любимой.
Ли-бав-тu-ни означает «взяла мое сердце», но есть в этом слове дополнительный смысл «сердцевины огня», пламени любви. Упомянутые рядом взгляд и прозрачный драгоценный камень создают двойной образ: глaза, похожего на самоцвет, и самоцвета, пленившего сердце юноши.
***
10. ма-я-фy до-дaйх
а-хо-тu ха-лa
ма-тo-ву до-дaйх ми-яйн
вэ-рэ-ях шэ-ма-нaйх
ми-кoль-бэ-са-мuм
Ласки твои милы,
невеста, сестра моя,
слаще вина они,
и запах твоих умащений
лучше всех ароматов.
Ласки и запахи, близость двух влюбленных… Признания юноши повторяют слова девушки, открывающие поэму (гл. 1, ст. 2, 3).
***
11. нo-фэт ти-тoф-на сиф-то-тaйх ка-лa
дэ-вaш вэ-ха-лaв тa-хат лэ-шо-нэх
вэ-рэ-ях сал-мо-тaйх кэ-рэ-ях лэ-ва-нoн
Губы твои медвяны, невеста,
мед-молоко под языком,
и платья запах — цветенье Ливана.
Любовь и на вкус мила: нет ничего слаще молока с медом; как о земле, «текущей молоком и медом», сказано было Моисею о стране Ханаане, Земле обетованной (Исход, гл. 3, ст. 8). А запах платья невесты сравнивается с девственным цветеньем ливанских лесов.
Стихи 8 — 11 представляют собой «песню в песне», которая начинается и заканчивается упоминанием о Ливане.
***
12. гaн на-yль а-хо-тu ха-лa
гaль на-yль ма-а-йaн ха-тyм
Запертый сад — невеста моя,
потаенный ручей, заповедный ключ.
Запертый сад — эвфемизм невестиной девственности, образы ручья, родника — это ее чистота, безгрешность. Повтор ган — галь — ма-а-йaн (сад — ручей — ключ) призван усилить интонацию взволнованности в речи юноши. Существуют древние тексты «Песни…» с разночтением: ган — ган — ма-а-йaн (сад — сад — ключ).
***
13. шэ-ла-хaйх пар-дэс ри-мо-нuм
им прu мэ-га-дuм
кэ-фа-рuм им-нэ-ра-дuм
Ты орошаешь гранатовый сад,
в котором цветут
алоэ и нард,
14. нэрд вэ-хар-кoм
ка-нэ вэ-ки-на-мoн
им кoль а-цэй лэ-во-нa
мoр ва-а-a-лoт
им кoль-ра-шэй бэ-са-мuм
тростник ароматный,
хна и шафран,
деревья, дающие
мирру и ладан,
корицу и лучший бальзам.
Все описанное — развернутая метафора невесты, благодаря которой цветут и плодоносят гранатовые деревья и благовонные растения, олицетворяя женскую сущность, плодоносную способность.
***
15. ма-а-йaн га-нuм
бэ-эр мa-им ха-uм
вэ-но-зэ-лuм мин-лэ-ва-нoн
Ты — садовый ручей,
источник живительных вод
с Ливанских высот.
Выражение шэ-ла-хaйх (ст. 13) может означать группу садо-вых деревьев, а также рукава (арыки) ручья. Из этого стиха становится понятно, что речь идет не о садовых деревьях, а о потоках, берущих начало в горах Ливана.
***
16. y-ри ца-фoн
у-вo-и тэй-мaн
a-фu-хи га-нu
и-зэ-лy вэ-са-мaв
я-вo до-дu лэ-га-нo
вэ-йо-хaль прu мэ-га-дaв
Северный ветер, проснись,
и южный — явись
овеять мой сад,
где разлит аромат,
милый в сад свой придет,
драгоценный отведает плод.
В лирике Древнего Египта образ северного ветра связан с девушкой, зовущей любимого. В этом стихе героиня обращается и к южному ветру (тэйман) с просьбой, выраженной глаголом а-фu-хи, развеять по саду ароматы. Она мечтает о том, что милый придет к ней в сад, который она готова ему отдать (вероятно, в ответ на его слова про «запертый сад»).