Израильская архитектура в ХХ веке

Израильская архитектура – что она собой представляет? Как строился Тель-Авив и что стало ведущим архитектурным направлением в первой половине прошлого века? Как выглядела израильская архитектура к концу века минувшего? 

Где бы не селились иммигранты, они всегда стремятся воссоздать обстановку той страны, откуда приехали. В середине XIX века, когда в Иерусалиме начало расти число выходцев из Европы, первыми заявили о себе христиане, строившие здания в привычном для них стиле: россияне возвели Русское подворье в виде крепости, в центре которой находилась церковь с куполами-луковками, окруженная массивным вытянутым строением монастырской гостиницы.

 

Христианские архитектурные объекты в Израиле

 

Поблизости строили эфиопы в своем национальном стиле. Тамплиеры (храмовники) создавали свои кварталы в Хайфе, Иерусалиме и Яффо, используя градостроительные традиции Южной Германии. Европейцы привезли на Ближний Восток и монументальный архитектурный стиль с террасами и уступами – их крупноблочные здания больше подходили для северных краев, особенно покатые черепичные крыши, способные выдерживать снежные бури, – и технологию строительства из дерева, которая не годилась для здешних мест из-за дефицита древесины.

В архитектуре христиан отразились их захватнические устремления. Религиозная мотивация служила лишь прикрытием политических целей: установить и закрепить свое влияние в слабой, распадавшейся Оттоманской империи.

Именно тогда европейские страны бросились делить легкую добычу. Церкви и монастыри, школы и сиротские приюты, больницы и посольства, обеспечивая в первую очередь физическое присутствие новых завоевателей, превращались в своеобразные «поселения», позволявшие закрепиться на новом месте. В Иерусалиме поднялись церковные шпили; они гордо возвышались над минаретами исламских мечетей, оттесняя их на задний план.

Поскольку в начале XIX века среди местного населения еще не было умелых строителей и англичанам пришлось завозить даже каменотесов из Мальты, иностранные архитектурные стили беспрепятственно завладели ближневосточными ландшафтами. Именно тогда давно канувшие в лету крестоносцы, возможно, в свою бытность того не подозревая, одержали запоздалую победу в давнем конфликте с мусульманами, оставив после себя христианское присутствие на Святой земле. Это они создали целую сеть школ и социальных учреждений, заложив основы последующей европеизации этого региона.

 

Европейский стиль на Ближнем Востоке

 

Итак, коренное население стало подражать европейскому архитектурному стилю. Зажиточные арабские семьи, покидавшие Старый город Иерусалима, строили европейские виллы и дворцы, хотя продолжали украшать их традиционной мусульманской символикой. Растущие города наполнились типично европейскими зданиями с террасами и покатыми красно-черепичными крышами.

 

 

Евреи, прежде арендовавшие жилье у арабов, тоже начали создавать свои отдельные кварталы. Первым в Иерусалиме появился квартал Мишкенот Шаананим (буквально: «Мирные жилища»). Он был построен в 1860 году при поддержке британского филантропа сэра Мозеса Монтефиоре и представлял собой группу вытянутых строений, увенчанных покатыми крышами из красной черепицы. Затем община бухарских евреев построила на севере города свой квартал в виде замкнутого комплекса, состоящего из массивных типовых домов, тоже с красными черепичными крышами. Подобным образом строились и такие иерусалимские кварталы, как Меа-Шеарим (Сто ворот) и Нахлаот (Наследия), а возле улицы Яффа – Неве-Цедек (Жилища праведных) и Неве-Шалом (Мирные жилища).

Именно тогда архитектура Эрец-Исраэль приобрела три характерных особенности:

1. отсутствие привязки к местным условиям;
2. крыши из красной черепицы, ставшие символом еврейского присутствия и воплощением «идеального» дома;
3. замкнутые, «геттоподобные» кварталы с однородным в этническом, религиозном и социальном отношении населением. Первоначальное стремление селиться отдельно от арабов перешло со временем в традицию раздельного проживания еврейских общин, делившихся по образу жизни и по странам исхода.

 

Тель-авивская эклектика

 

В 20-х годах ХХ века, когда растущие волны иммиграции привели к оживлению строительства среди еврейского населения, на побережье Средиземного моря возник Тель-Авив – воплощение затаенной мечты о восточно-европейском городе.

Инженеры и архитекторы, родившиеся в России и Польше, воссоздавали под голубым небом и палящим солнцем Одессу, Москву и Варшаву. Формой, стилем и декоративными особенностями построенные ими здания соответствовали климату Восточной Европы: массивные, с большими окнами, балконами, башенками, мансардами и характерным орнаментом.

Такая эклектичная концепция оказалась достаточно гибкой, чтобы плавно перейти в «ближневосточный» стиль, который появился именно тогда и оказал заметное влияние на живопись, литературу, театральное искусство, хореографию и музыку. Сторонники этого стиля опирались на идеологию возврата к библейскому периоду, прослеживая связь между возвращением еврейского народа на свою землю и древней культурой средиземноморского бассейна.

 

 

Так, спроектированная в 1910 году Йосефом Берским гимназия «Герцлия» в Тель-Авиве сочетала в своей архитектурной композиции элементы, заимствованные из Месопотамии (родины Авраама, праотца еврейского народа), и черты местной арабской культуры. Такое сочетание удачно вписалось в контуры монументального, типично европейского строения. То же самое можно сказать и о здании Техниона в Хайфе, спроектированного Александром Баервальдом, и о тель-авивском доме Бялика (архитектор Йосеф Минор).

 

 

Восточные мотивы в архитектуре Израиля

 

Этот дом представляет собой фешенебельную виллу с типично мусульманскими элементами, включая окна типа «фонарь» с деревянными переплетами, узкие арочные окна, потолки в виде усеченного купола и керамическую облицовку с декоративными библейскими сюжетами, разработанными в иерусалимской академии искусств Бецалель.

 

 

В том же духе работали британские архитекторы, приглашенные в Палестину мандатными властями. Добротные здания, построенные Холидеем, Хэррисоном и Чейкеном, отражали типично английскую колониальную философию с некоторым реверансом в адрес местной культуры. Образцами такого архитектурного стиля могут служить бассейн и внутренний дворик в музее Рокфеллера (автор Хэррисон), арочные конструкции и армянская керамика Холидея в Шотландской церкви.

 

 

Между тем, еврейское строительство с привязкой к местным условиям оказалось чревато противоречием. С одной стороны, представители первых волн алии видели в арабской культуре законсервированную библейскую традицию. Возвращение в страну патриархов было для них связано с возвращением в библейскую эпоху, с временем еврейской государственности и сельскохозяйственного труда, с древними пастухами и крестьянами, с мифическими героями и с исконным образом жизни. Живым напоминанием той эпохи были для них местные арабы и бедуины, их жизненный уклад и внешний облик. Многие обитатели новых еврейских поселений, а позже и члены Пальмаха (вооруженных отрядов еврейской самообороны, ставших со временем ядром Армии Обороны Израиля) старались подражать коренному населению. Между мечтой о «народе на своей земле» и арабским присутствием протянулась духовная ниточка.

С другой стороны, этот ближневосточный романтизм оказался недостижимым идеалом из-за реальной войны между евреями и арабами. Арабские волнения 1921 и 1929 годов и формирование палестинского национального сознания после яростного арабского бунта 1936-1939 годов разбили вдребезги мечту о слиянии с арабским миром.

Постепенно в стране сложилась другая концепция – «концепция крестоносцев». Она поощряла импорт зарубежной культуры, дав толчок новому чувству превосходства над местными жителями и стремлению к отличию и уникальности. Еврейское поселение, киббуц или мошав, символом которых служили маленькие стандартные домики с белыми стенами и красными крышами, аккуратно спланированные и утопавшие в густой растительности, резко контрастировали с арабской деревней, которая поднималась как бы прямо из грунта, с ее хаотично разбросанными домами и без всякой зелени. Водонапорная башня стала ориентиром еврейского поселения, противостоящим исламским минаретам.

Баухаус – определяющий мотив в архитектуре Тель-Авива

 

В

 

30-х годах в Палестину вернулась группа молодых архитекторов, обучавшихся в Париже, Берлине, Генте и других городах. Тогда же началась новая волна репатриации, вызванная приходом к власти нацистов в Германии. С этой волной прибыли архитекторы, увлеченные духом западноевропейского авангардизма. Их объединяло неприятие преобладавшего тогда эклектизма и стремление утвердить более современную концепцию строительства с учетом местных условий. Сторонники такой концепции отвергали сюжетно-тематический уклон, символизм и декоративное начало в архитектуре. Они признавали лишь чистейший абстрактный функционализм.

Ле Корбюзье, увлекшийся поисками ранее неведомых, здоровых, светлых, чистых и целесообразных архитектурных форм, открыл для себя Средиземноморье и «белые города» юга Испании, французской Ривьеры, южной Италии, Греции и Турции, а также города Северной Африки с их кубообразными строениями, плоскими крышами и белыми стенами, разделенными на мелкие элементы. Он трансформировал эти черты, превратив их в главные компоненты своего творческого почерка, и как бы привез средиземноморское побережье в Париж, а его ученики и подражатели вернули «модерн» Средиземноморья на улицы Тель-Авива. Усилиями талантливых архитекторов Ары Шарона, Зеэва Рехтера, Дова Карми, Йосефа Нойфельда, Сэма Баркая и других был построен «белый город», еврейский Тель-Авив, не как отражение Одессы или Варшавы, а как эталон средиземноморского стиля, подходящего для местного климата и воздуха.

 

 

Еще до этих зодчих в Палестине начал работать Рихард Кауфман, приехавший из Германии в 1920 году по приглашению доктора Артура Рупина. Кауфман спроектировал свыше 150 поселений, киббуцев, городков и кварталов. Он более чем кто-либо другой оказал влияние на планировку еврейских поселений в Палестине и на формирование характера местного строительства. Спроектированные им селения, такие как Нахалаль, резко отличались от европейских. Мечтая об «идеальном городе», он черпал вдохновение в архитектуре XV века и в средневековых монастырях, стремясь найти «городское» воплощение своей концепции идеального селения и идеального квартала в стране Израиля.

Кауфман чутко относился к климатическим особенностям. При строительстве школы в киббуце Дгания в 1928 году он использовал традиционный арабский элемент «така» — маленькое круглое окошко под потолком, через которое выходит наружу горячий воздух, скапливающийся между верхней частью окна и потолком. Но это была не точная копия «таки». Архитектор спроектировал узкие окна по всему периметру стен в классных комнатах. Над крышей он соорудил легкий навес, который давал тень, защищая все здание от прямых солнечных лучей. Затем при строительстве жилых домов в Тель-Авиве он устанавливал над окнами навесы и дополнительный бетонный «фартук» над балконами, который бросал постоянную тень на фасад в летние месяцы. Зимой, когда солнце стояло низко над горизонтом, его лучи легко проникали внутрь здания.

Современная строительная методика Кауфмана и других архитекторов 30-х годов заложила основы типично израильской, точнее, тель-авивской архитектуры, которая впервые обрела связь с местным ландшафтом и климатом. В этой новой и ясной концепции отразились и эстетизм Эрец-Исраэль как возрожденной страны, и метафорический образ сионизма, принесшего обновление древнему народу.

Лишь в 60-х годах началась серьезная и более глубокая разработка израильского архитектурного стиля. Особый интерес представляет здание муниципалитета в Бат-Яме, сооруженное по проекту Эльдара Шарона, Цви Хекера и Альфреда Ноймана. В нем отразились главные черты региональной строительной концепции того периода.

Архитекторы поместили здание на краю обширного пространства, похожего на греческую агору – рыночную площадь, где в древности проходили народные манифестации. Остатки таких площадей были обнаружены во многих местах восточной части средиземноморского бассейна. Само здание представляет собой трехэтажную пирамиду, поставленную вверх основанием и таким образом затеняющую саму себя. Ветряные шахты, разработанные по образцам стран Персидского залива, обеспечивают ускоренную вентиляцию воздуха в центральной части здания, где разместились учреждения муниципалитета. В цветовой палитре здания преобладают густые оттенки синего, красного и золотого цветов. Оно покрыто ромбовидными элементами, напоминающими узорную мусульманскую решетку. Конструктивные детали здания изготовлены в стиле позднего Ле Корбюзье и дополнены декоративной («каменной») штукатуркой на бетоне. Эта была смелая попытка вступить в диалог с местной культурой и ее строительной традицией не путем имитации и копирования элементов, вырванных из их функционального и культурного контекста, а путем разработки современного, подлинно «израильского» сооружения.

 

Мотивы эпохи крестоносцев в израильской архитектуре 70-х

 

В 70-х годах наметился возврат к традиции крестоносцев. Возведенные в то время больница «Кармель» в Хайфе (автор Яаков Рехтер), библиотека «Бейт-Ариэла» в Тель-Авиве работы Моте Лупентеллера и Гиоры Гремермана, школа ОРТ в студенческом городке Гиват-Рам Еврейского университета в Иерусалиме (архитекторы Надлер, Надлер и Биксон-Гиль), факультет гуманитарных наук «Рам-Карми» на горе Скопус и многие другие здании несут на себе отпечаток этого архитектурного направления, а также европейской и американской «брутальности», выраженной, в частности, в зодчестве Пола Рудольфа. Все эти строения похожи на крепости; их элементы: замкнутое внутреннее пространство, обилие башенок, срезанные углы, наклонные стены, узкие окна и большие площади открытого бетона – все они дышат мощью и агрессивностью.

Возможно, этот стиль должен был выразить чувство триумфа, охватившее израильтян после Шестидневной войны (1967 г.), и страхи, порожденные войной Судного дня 1973 года. Впрочем, просматривается и попытка архитекторов установить связь с живыми историческими символами страны.

 

 

Постмодернизм 80-х годов подготовил идеологическую почву для диалога с прошлым и для поиска новых идей в региональной архитектуре. Началось повсеместное проникновение арабо-исламских элементов. Они присутствуют, например, в оформлении тель-авивской площади Сюзан Делаль работы архитектора Шломо Аронсона. Здесь можно увидеть черты, заимствованные из культуры мусульманской Испании, в особенности, города Севильи: маленькие цитрусовые деревья, водные каналы, керамика из синей глазури. Такие же элементы содержатся в дизайне иерусалимского здания «Бет-Шмуэль» (архитектор Моше Сафди), где размещается центр «Хибру юнион колледж».

Стремясь включить в свои работы восточные элементы, большинство зодчих обращается не к местной арабской архитектуре, а к традициям средневекового ислама дальнего Запада, центром которого была Испания.

 

Серьезная попытка широко использовать традиции местного строительства была предпринята при возведении здания Верховного суда в Иерусалиме, спроектированного Рамом Карми и Адой Карми-Меламид и завершенного в 1992 году. В архитектуре этого здания отразилось все богатство и многообразие строительной палитры, накопленной в Эрец-Исраэль за многие века, включая дворцы Ирода, воздвигнутую греками гробницу Авшалома, замки крестоносцев, православные монастыри и так далее, вплоть до периода британского мандата.

Весь этот поток идей и традиций был упорядочен и воплощен в сложную конструкцию почти барочного типа. Здесь все построено на контрастах: свет и тени, узкие переходы и просторные вестибюли, замкнутые и открытые пространства, голый камень и штукатурка, прямые и закругленные линии, обилие экзистенциальных тем.

 

 

Можно ли во всем этом усмотреть формирование «израильского архитектурного стиля»? Пожалуй, да. В последние годы появились явные признаки возникновения собственного национального зодчества. Это направление укрепилось благодаря современному строительству, более восприимчивому к изменениям моды и стилей в окружающем мире, а динамизм ему придает причудливое сочетание различных внутренних тенденций в израильском обществе – экономических, технических, культурных и политических. Еще в 20-е годы нехватка квалифицированной рабочей силы и отсутствие промышленной базы в Эрец-Исраэль побудили строительную отрасль быстро освоить технологию возведения бетонных зданий. Что касается строительства из металлоконструкций, то оно долго не использовалось (если не считать дома «Бейт-Хадар», возведенного в Тель-Авиве в 30-х годах по проекту Карла Рубина). Лишь в последние годы началось широкое освоение и этой технологии.

Страна Израиля строилась ее еврейскими гражданами как европейский форпост во враждебном окружении арабского Востока. Даже теперь, в разгар тесного диалога с местной традицией, Эрец-Исраэль остается ярко выраженной носительницей западных ценностей. Поэтому в области архитектуры израильтяне по-прежнему стоят ближе к европейцам и американцам, чем к восточным странам.

 

Америка с Европой или Восток?

 

 

Большая часть строящихся в Израиле зданий не привязана к местным условиям, что наглядно проявилось в архитектуре многочисленных торговых центров, построенных здесь за последнее десятилетие. Такой центр больше всего похож на мыльный пузырь мечты и фантазии, искусственно отделенный от остального города, нечто вроде американского анклава, сознательно перенесенного в совершенно иное культурно-климатическое окружение. Здесь создана нарочито искусственная атмосфера: перекусить можно в «Макдональдс», магазины и кафе освещены яркими неживыми огнями, вся обстановка дышит процветанием и безудержным потребительством в полном отрыве от израильской действительности и в вопиющем контрасте с обветшалыми зданиями по ту сторону «рая».

У большинства построенных за последнее время высотных административных зданий фасады и интерьеры тоже заимствованы из другого мира. Но если раньше в архитектуре ощущалось влияние Одессы, то теперь Израиль строится по образцам Манхеттена и Лос-Анджелеса. За массивными стенами из темного стекла скрываются прозрачные лифты, ковровые и гобеленовые покрытия украшают вестибюли; все углы занимает декоративная мебель.

Приятное впечатление производит санаторий страховой компании «Мивтахим», расположенный в Зихрон-Яакове. Автор проекта Яаков Рехтер получил за него премию Израиля. Это здание имеет сложную и умно рассчитанную конструкцию. При его разработке были учтены особенности ландшафта и план территории. Контуры санатория повторяют мягкие линии гор и склонов; из любой его точки открывается великолепный вид на море и долину.

 

 

В последние два десятилетия усилилось стремление к сохранению и реставрации архитектурных памятников. Начисто отвергнуты так называемые «бульдозерные» решения, характерные для 70-х годов, когда ради использования экономического потенциала городских территорий под угрозой сноса оказывались целые районы. Можно вспомнить, например, план ликвидации иерусалимских кварталов Нахлаот и Махане-Иехуда, на месте которых намечалось возвести небоскребы, такие как «Биньян-Клаль» и «Мигдаль ха-Ир» – живые символы этого неосуществленного проекта.

Потребность современного города в скоростных широких магистралях и стремление использовать дорогую землю как можно рентабельней стали главной угрозой недолговечным традициям израильского зодчества.

 

 

Под давлением общественности, желающей сберечь архитектурный облик городов, некоторые муниципалитеты, например, Тель-Авива, предлагают инициаторам строительных проектов более благоприятные условия, если те согласятся вложить часть средств в сохранение исторических зданий. В итоге бульвар Ротшильда оброс 20-25-этажными небоскребами. Хотя они заметно оживили старый центр города, где ощущается острая нехватка площади для деловых контор и учреждений, столь радикальные изменения разрушили прежние интимные пропорции и тонкую гармонию между высотой застройки и шириной улицы, между людьми и габаритами домов.

Ориентация на экономичность породила неожиданные, причудливые картины. Позади старых двух-трехэтажных зданий выросли мощные конструкции из стекла и бетона. Хотя таким образом удалось сохранить многие прежние строения, их поглотил новый городской ландшафт.

И все же само намерение сохранить архитектурные сокровища прошлого вселяет оптимизм. В 1994 году в Тель-Авиве прошла конференция приверженцев архитектурного стиля «Баухауз», которой удалось привлечь внимание общественности к достижениям тель-авивских зодчих 30-х годов.

За последнее время были реставрированы и обновлены многие ценные здания; некоторые из них удалось спасти от неминуемого сноса. В авангарде борцов за сохранение старой архитектуры идут такие энтузиасты, как Ница Смоук, ответственная за охрану зданий в тель-авивском муниципалитете, и иерусалимец Давид Кроянкер, неустанно привлекающий внимание городского начальства к архитектурным проблемам.

Массовое строительство жилья, вызванное, главным образом, заботой об устройстве новых репатриантов из бывшего Советского Союза, с другой стороны, грозит поглотить зеленые пространства и превратить прибрежную равнину в сплошной мегаполис. (Впрочем, эта проблема актуальна и для других стран.) Под строительство отводятся большие участки сельскохозяйственной земли. В районе побережья и на холмах Иудеи возникают целые кварталы домов в три-четыре уровня, увенчанные традиционными красными крышами.

Как и прежде, красные крыши остаются для израильтян символом процветания. Поэтому их так много расплодилось в больших и безликих пригородах. На дорогах увеличились заторы. Экономическое давление привело к передаче сельскохозяйственных земель под строительство жилых кварталов и грозит поставить Израиль в один ряд с самыми перенаселенными странами мира. Могут постепенно исчезнуть свободные территории, и нарушится баланс между застроенными и аграрными зонами.

Исторически обусловленное стремление строить больше и быстрее может превратить нашу маленькую страну в скопление торговых центров, административных комплексов, коттеджей с красными черепичными крышами, кварталов многоэтажных жилых домов с множеством автострад и асфальтированных автомобильных стоянок. И тогда Израиль потеряет те особые черты, которые приобрел благодаря столетнему опыту строительства.

Ран Шхори. Перевод: Нахум Пурер
Журнал «Ариэль», Январь 1996

В качестве иллюстраций использованы фотографии из Википедии.

 

Читайте также:

Хайфский порт – морские ворота страны

Национальная библиотека в Иерусалиме приобрела ценнейшую реликвию

Валеро – имя в сердце Иерусалима