В 1977 году в СССР выпустили юбилейный рубль, посвященный 60-й годовщине Октябрьской революции. Он вошел в историю как «сионистский рубль» – на монете бдительные советские граждане углядели «шестиконечную сионистскую эмблему» коварно запрятанную сионистами в трех электронных орбитах знака атома. Углядели и сообщили куда следует. Монету изъяли из обращения, а Монетный двор был вынужден выпустить новую, исправленную. Похожие истории произошли в СССР и с «сионистскими елочными игрушками» и с «сионистскими» конфетами «Птичье молоко». Впрочем, реальность нередко оказывалась куда круче историй, выдуманных борцами с сионизмом.
«Сионистский» рубль (слева) и исправленный (справа)
Советская антисемитская политика, начавшаяся параллельно с эпохой большего сталинского террора во второй половине 1930-х годов и достигшая пика в последние годы жизни Сталина, не закончилась со его смертью в марте 1953 года. Политика национального духовного и интеллектуального «геноцида» продолжалась почти до самого конца существования советского государства и выражалась не только в запрете на национальную культуру, традиции, изучение истории и, даже, языков (иврита и идиш), но и в ограничениях на учебу и трудоустройство. Царская антиеврейская «процентная норма» стала нормой в послевоенном СССР, а «пятая графа» непреодолимым препятствием в карьере.
Посланники «Натива» часто ездили по Советскому Союзу, общаясь с евреями. Опасаясь за их безопасность, израильтяне не занимались тем, что в советской прессе именовали «сионистской пропагандой», а просто рассказывали евреям про Еврейское Государство. Его достижения, историю, культуру и просто о быте. Главная цель была показать – есть место, где еврей не стесняется быть евреем, где его национальность не является «каиновой печатью», мешающей жить и работать. Показателен диалог, состоявшийся в середине 1950-х годов на одном из приемов в Кремле между известной израильской писательницей и супругой израильского посла Ямимой Черновиц-Авидар и главой КГБ Иваном Серовым. Указывая израильтянке на музыкантов оркестра, игравшего на приеме, Серов сказал, что многие из них евреи. На что Черновиц-Авидар ответила, что в Израиле их, прежде всего, считали бы прекрасными музыкантами, а выяснение какой они национальности было бы на десятом месте.
Несмотря на все ограничения и сложности, еще до всплеска еврейского самосознания после Шестидневной войны, многие советские евреи не были готовы мириться с существующим положением. Выражалось это по-разному – кто-то занимался изучением еврейской истории, кто-то искал и благоустраивал места массового уничтожения евреев нацистами и их местными прислужниками. А были и те, кто пытался подчеркнуть свое еврейство другим способом.
В конце декабря 1966 года, семейная пара израильтян – посланников «Натива» приехала из Москвы в Минск. Они встречались с местными евреями, посетили единственную оставшуюся в городе синагогу и мемориал «Яма» – один из первых и немногих официально существовавших на то время в СССР памятников жертвам Холокоста. Ужиная в ресторане, они попытались привлечь внимание местных евреев – громко вели беседу на иврите и положили на стол израильскую газету. Вскоре к ним подошел молодой минский еврей. Не начиная разговора, он указал на наклейку бутылки апельсинового напитка местного производства, стоявшую на их столе.
Наклейка с магендавидом на апельсиновом соке, 1977
Приглядевшись, израильтяне обнаружили на ней магендавид («Звезду Давида»). Еврей объяснил, что поскольку апельсины, из которых производится напиток, прибыли из Израиля (что в те годы уже было исключительно городской легендой), то он, как иллюстратор, сумел поместить на наклейку эмблему Государства Израиль. Сказав это, еврей немедленно покинул ресторан. А посланники «Натива» аккуратно сняли наклейку с бутылки и переправили ее в Израиль. Сегодня и сама наклейка, и история «сионистского напитка» из Минска хранятся в архиве «Натив».
Автор: Нати Канторович