В последние годы ожил переводческий интерес к "Песне песен". Так, харьковская поэтесса Ирина Евса в книге "Песнь песней" (М.: Эксмо-Пресс, 2001) переложила ее рифмованным стихом, придав иную просодию, и звучит это свежо и сладко:
- Выйди, царица сада,
не укрывайся тенью.
Небо твое – прохлада,
голос подобен пенью
птиц.
- О, беги, любимый…
Издание прекрасно оформлено и, кроме работы И. Евсы, включает известные, но давно не издававшиеся переводы, комментарии, литературную критику, а также антологию русской поэзии на темы "Песни…" от Александра Пушкина до Льва Лосева и Венедикта Ерофеева включительно.
В том же году вышла в свет "Песнь песней царя Соломона. Антология русских переводов" (СПб.: "Искусство-СПБ", 2001) со статьями и переводами Игоря Дьяконова и Абрама Эфроса. Кроме того, в книге приведены перевод XVI века и антология русской поэзии на темы "Песни песней" от Гавриила Державина до наших дней.
Годом раньше иерусалимский Институт изучения иудаизма в СНГ выпустил комментированное издание "Песни песней" в переводе раввина Нохума-Зеэва Рапопорта и Бориса Камянова (Авни), прочитавших поэму как "аллегорическое произведение, в котором речь идет о любви между Всевышним и еврейским народом (и каждым евреем в отдельности)". Этот религиозный перевод отличает прекрасный русский язык и множество поэтических удач:
- Заклинаю вас, дочери Иерусалима,
газелями и степными ланями:
Не мешайте влюбленной,
не тревожьте ее, когда она спит.
В сносках и в самом тексте перевода имеются многочисленные пояснения и вставки переводчиков (набраны иным шрифтом), поясняющие непонятное на месте и "расписывающие роли" в диалогах; параллельно приведен построчный текст оригинала на иврите. Комментарий, основанный на толкованиях РАШИ и современной работе "Даат Микра", разделен на две части: в одной из них раскрыт простой, в другой – аллегорический смысл произведения. Ко второй части можно также отнести предисловие переводчиков и завершающую статью раввина А. Штайнзальца.
"Тора", "Пророки", "Кетувим" (Писания) – три тома полного ТАНАХа (Библии) с параллельным русским переводом Шимшона Мидбари под ред. Давида Йосифона (Иерусалим: "Мосад а-рав Кук", 1978).
В этом издании, несомненно, были приняты к сведению предшествующие русские переводы, однако переводчики стремились к максимальной (нередко, буквальной) точности передачи оригинального текста Библии – вплоть до ивритского звучания библейских имен, названий местности и терминов, принятая транскрипция которых их не удовлетворяла. С этой целью была создана новая система русской транскрипции для записи некоторых фонем, присущих ивриту и отсутствующих в русском языке. Из предисловия редактора к тому "Кетувим", в который входит "Песнь песней":
"Наш перевод всецело базируется на еврейской традиции, не отклоняясь от нее ни на шаг, и мы вполне уверены, что этот том, как и предыдущий, будет угоден всем, изучающим ТАНАХ".
Такая уверенность оказалась обоснованной: для русскоязычного читателя, желающего прочесть Библию в оригинале, это издание – незаменимое подспорье как для лучшего понимания текста, так и для быстрой ориентации в нем. Чтение же русского текста как самостоятельного произведения требует некоторого времени на усвоение непривычно звучащих по-русски ивритских слов. Но зато буквальность перевода иногда обращается в некую "диковатую свежесть", приятно отличающую его от пышной подчас величавости известных религиозных текстов:
"…пил я вино мое с молоком. Ешьте, друзья! Пейте и упивайтесь, любимые!" (гл. 5, ст. 1)
Единственный известный поэтический перевод "Песни песней" за весь советский период принадлежит выдающемуся русскому востоковеду и филологу, исследователю семитских языков Игорю Михайловичу Дьяконову (1915 – 1999). Работа эта выполнена в духе современного научного понимания вопроса – переводчик усматривал в "Песне песней", главным образом, сборник свадебных песен. В книге "Поэзия и проза Древнего Востока" (М., 1973) хоровые (по мнению переводчика) партии набраны курсивом, выделены и объяснены различные моменты древнего свадебного ритуала, например:
- Поймайте-ка нам лисенят,
поймайте маленьких лисенят,
Они портят нам виноградник,
а виноград-то наш не расцвел.
Этот стих объяснен в сноске, как песенка, с которой "подружки ловят мальчиков-дружек".
При появлении невесты хор подружек исполняет песню:
Кто это восходит из пустыни,
словно дымный столп,
Курящийся миррой и благовоньем,
привозным воскуреньем?
Подруги или сама невеста собирают с гостей деньги на счастье:
Был сад у Соломона
в Баал-Хамоне,
вверил он сад сторожам.
Каждый вносил за плоды
тысячу серебром.
У меня же мой сад с собой:
тысячу с тебя, Соломон,
и две сотни – со стерегущих плоды.
Примечательно, что свои пояснения И.М. Дьяконов с добросовестностью ученого предваряет вводным словом "по-видимому" или завершает вопросительным знаком. Сам перевод точен и верен (в рамках принятой концепции); он интересен и как попытка соблюсти особенности стихосложения, общие для народов Древнего Востока.
Значительным событием в истории перевода поэмы явилось "стихотворное переложение с библейского текста" Льва Ярошевского "Песнь песней" под редакцией и с предисловием М.А. Кузмина, выдержавшее несколько изданий, в том числе в Петербурге (1917), Одессе (1919) и Вене (1921).
"Изображением простодушной любви, – пишет в своем предисловии М. Кузмин, – более всего пленительна "Песнь песней", хотя, конечно, и местный колорит, и племенной темперамент выражены очень ярко. Мне кажется, что переводчик, остановившись на стихотворном переводе, хотел, насколько можно, приблизить к нам эти безыскусственные строки простой, откровенной, детской любви".
Переводу предпослано пространное стихотворное посвящение автору поэмы:
Царю-песнопевцу сладчайшему,
Величайшему из великих,
Мудрейшему из мудрых!..
И стоном, по словам переводчика, тяжелым вздохом, полным безнадежной тоски и отчаянья, заканчивает Суламифь свои песни, навеки прощаясь со своим дружком:
Беги, мой друг, и будь подобен
Газели быстрой на холмах
Или оленю молодому -
На бальзамических горах…
Лев Ярошевский придерживается драматической фабулы трех персонажей (пастушка, пастух и царь), начисто отвергая аллегорические версии поэмы – как иудейскую, так и христианскую. "Можно утверждать, не впадая в преувеличение, – пишет он в предисловии "От переводчика", – что займись комментированием "Песни песней" буддисты, то и они неизбежно пришли бы к выводу, что в каждой ее строфе таятся высшие откровения Будды…"
"Понять "Песнь Песней" – значит понять в себе любовь" – это строка из предисловия замечательного русского искусствоведа и переводчика Абрама Марковича Эфроса (1888 – 1954) к его переводу "Песнь Песней Соломона" (СПб.: "Пантеон", 1909). Было ему тогда чуть более двадцати лет отроду, и отношение свое к поэме "в том виде, в каком донесли ее нам столетия", он выразил так: "…она, может быть, ненаучна и искажена, но… любима и близка мне с детства, когда в маленькой синагоге я впервые услыхал, как с амвона читал ее старческим, дрожащим, но незабываемо-любовным голосом старик "мшулах", посланец какой-то еврейской общины".
Работа Абрама Эфроса была первым полным поэтическим (вне Библии) переводом "Песни песен" на русский. Он переводил с древнееврейского языка в "ашкеназийском" произношении, распространенном тогда среди евреев Восточной Европы, и ему удалось передать звучание сложного ритма стихов оригинала, не сбиваясь ни на общепринятую стихотворную метрику, ни на прозу. Эфрос достиг этого путем разделения канонических изречений на строки, руководствуясь особыми внестрочными значками (теамuм) в библейских текстах, своеобразными "нотами", определяющими высоту голоса при произношении слов и паузы между ними.
Положи меня печатью
на сердце твое,
печатью -
на мышцу твою!
Ибо сильна, как смерть,
любовь,
как ад – безжалостна
ревность!
Ее стрелы -
стрелы
огня,
пламя Господне!
Перевод А.М. Эфроса весьма точен – переводчик тщательно сверял со словарями, бывшими тогда в его распоряжении, каждое слово и выражение и, в случае расхождений между ними, мотивировал выбранное им значение в особых примечаниях к переводу.
В 1910 г. вышло в свет второе, дополненное издание книги, которое, кроме текста поэмы, включало статью Эфроса о методе его перевода и примечания к нему, а также ответы критикам первого издания и предисловие к обширной подборке статей, посвященных "Песне песней". Важным разделом книги явилась антология русской поэзии 19 – начала 20 века на темы "Песни песен" (от Г. Державина до В. Соловьева).
Особо следует упомянуть предисловие В. Розанова, относившегося к "Песне песней" восторженно: "Все вышло так в ней, и вышло единственный только раз в истории, что как вы перемените хотя одну черту в ней – нечто умрет в ней и повредится она". В статье этой, полемичной и эмоциональной, Розанов положительно отзывается о переводе Эфроса, однако завершает ее парадоксальным отрицанием: "…нельзя поправить, нельзя переиначить ничего в "Песне песней"… Пусть же поется она, вечная, без переложений и подражаний…"
Остается добавить, что в 1969 г. в тель-авивском книгоиздательстве "Бецалель Чериковер" этот перевод А.М. Эфроса вышел отдельной книжкой без приложений, но с параллельным ивритским текстом, разбитым на строки соответственно переводу.
Книга "Дом Божий" (Т.-А.: "Рик", 1977) представляет собой переиздание полного сборника еврейских молитв "Сиддур" с параллельным русским переводом, который выполнил А.А. Воль в начале 20 века. Этот молитвенник включает и почти всю "Песнь песней Соломона" в качестве священного текста.
Синодальный перевод, несомненно, служил для этой работы образцом добросовестности в передаче смысла, точности деталей и тщательности языка. Но в рамках прозаического перевода А.А. Волю в ряде мест удалась поэтическая интонация, немного восточная (может быть, украинская); во всяком случае, в звучании этого перевода меньше ощущается церковно-славянская тональность:
"…а друг мой ушел. Души во мне не стало, когда он говорил. Искала я его, но не находила…" (гл. 5, ст. 6).
Синодальный перевод Библии (СПБ., 1868 – 1872) был выполнен М. Голубевым и Д. Хвольсоном в прозе и предназначался, главным образом, для религиозных нужд русской православной церкви. Он, однако, имел успех и у широких кругов читателей второй половины 19 века, оказав большое влияние на последующие переводы библейских книг и не утратив своей литературной ценности по сей день.
Отрывки из "Песни песней Соломона" в Синодальном переводе, разобранные на цитаты и аллюзии в различных произведениях русской литературы, были известны на протяжении всего 20 века даже тем из читателей, которые никогда Библии в руках не держали. Вспомним:
"Подкрепите меня вином, освежите меня яблоками, ибо я изнемогаю от любви!" (гл. 2, ст. 5)
"Песня песен" как одна из книг Ветхого Завета выходила в свет во всех изданиях Библии на русском языке, начиная с "Библии жидовствующих" 15 века и полного "нееретического" Библейского свода, созданного новгородским архиепископом Геннадием в 1499 году. Полагают, что еще до татарского ига на Руси знали полную старославянскую Библию, но от нее до нас дошли лишь отрывки Псалмов.