Фотографии Яны Гербер, отпечатанные на больших холстах, развешаны в светлом просторном фойе «Театрон Иерушалаим», как стеклянные двери в залитый светом сад по ту сторону стены. «На тонкой грани» – так называется выставка, хотя для Яны Гербер не существует границ, ограничений, есть движение вперед и постоянное желание учиться новому, созидать новое и достигать цели.

- Уметь добиваться – это в твоем характере?

- И в характере, и от желания многим в жизни заниматься. А занималась я археологией, древними языками, дрессировкой собак, музыкой, театральным гримом, живописью. Играю на саксофоне и путешествую по горам.

И еще Яна – майор полиции, одна из ведущих в Израиле экспертов по почеркам и фальсификации документов, специалист криминально-экспертной лаборатории. Верит в символы и совпадения, и потому ее выставка открылась 17 марта – 17 марта 1975 года Яна приехала в Израиль.

- Как во все это вклинилась фотография? Визуальный итог увлечений? Сейчас для тебя важнее сделать хороший снимок, чем выйти на сцену и сыграть на саксофоне.

- Визуальный ряд, отражения переживаний на фотобумаге оказались доминантными?

- На сегодняшний день именно фотография стала итогом всех увлечений. А этому многое предшествовало. Я репатриировалась в Израиль из Москвы 33 года назад, мне было 18 лет. Пожила в двух кибуцах, изучала иврит, потом пошла на подготовительное отделение университета и поступила на факультет археологии и древнегреческого языка, чтобы на деле учить латынь – ее четкость меня всегда привлекала.

- Откуда тяга к древним языкам и камням?

- Вообще-то я хотела учить китайский, но в то время его в Израиле не преподавали. Я с юности увлекалась древнекитайскими четверостишиями и хотела читать их в оригинале, понимать рукописи на древних языках.

- Твоя тяга к рукописям из детства? Ведь ты уже 25 лет занимаешься в полиции документами и почерками.

- В Израиле 10 таких экспертов, как я. Наша специальность крайне редкая, но в 18 лет я не думала о работе в полиции, я мечтала… Мечтая, я выучила древнегреческий, получила первую степень по археологии, начала работать в Музее Эрец-Исраэль в отделе нумизматики (вот снова мелькнули фальшивки). Учиться было очень интересно, а работать скучновато и скудновато. Зарплата была небольшая, и я решила заняться дрессировкой собак.

- Почему такой резкий переход?

- Всю жизнь я мечтала иметь собаку, но родители не разрешали, и как только я начала жить самостоятельно, то сразу завела двух псов, подобрав их на улице. И вот после тишины музея я попала на самый первый курс профессиональных дрессировщиков собак в Израиле.

- Первый набор – ты никогда не боишься пробовать себя? Откуда это?

- Если есть возможность испытать себя в чем-то новом, обязательно это сделаю. Откуда во мне эти качества – не знаю. Так вот: это было в 1981 году, я дрессировала собак и жила на ферме в Шаар ха-Гай – по дороге в Иерусалим. Но там не было электричества, холодильник работал на нефти. Нас собралось на ферме пять человек, к нам приезжали ученики, и один из них, полицейский, предложил мне дрессировать собак в полиции. В последний момент я отказалась: решила, что в полиции не очень хорошо обращаются с собаками, разрушают их души. Но мои данные оказались в полиции, и мне достаточно случайно предложили начать работать в криминалистической лаборатории, я подходила им как специалист по древним языкам.

- Довольно странно и неожиданно.

- Конечно, но тут я не отказалась. Прошла множество экзаменов и тестов, получила высокие оценки, и началось ожидание. Пока ждала, стала работать в три смены на заводе пластика в Нетании. Потом через 10 месяцев мне позвонил психолог полиции и сказал, что по своим данным я им подхожу, но как ему относиться к тому, что за 8 лет пребывания в стране я постоянно меняю адреса, телефоны, фамилии, места работы? Полиции нужен был постоянный человек, так что мне пришлось пообещать быть более сдержанной, и в результате я работаю там уже 25 лет. Я – майор полиции, криминальный эксперт, но сейчас хочу заниматься искусством.

- 25 лет ты занимаешься рукописями, терпеливо разбираешь чужие почерки. Поддельные документы – это ведь тоже вид «творчества», каллиграфия – одно из точнейших искусств. Ты не создавала, но была четверть века причастна к процессу создания рисунка, копии. Поэтому захотелось создать свой мир – пусть и в фотографии, но не в копировании природы, а в ее отражениях через камеру?

- Чужие почерки только на первый взгляд кажутся скучным делом. Каждый раз, когда ко мне попадает новое дело, я чувствую себя Шерлоком Холмсом. Каждый почерк – это целый мир. К тому же, благодаря почеркам я начала рисовать. Когда я провожу экспертизу, то должна сама точно перерисовать все буквы.

- Это привело тебя к живописи, к желанию рисовать самой, а не только разбирать чужие буквы-рисунки? Это было началом, предтечей фотографии?

- Безусловно. В моей профессии надо иметь точный глаз, массу терпения, интуицию. И живописцу, и фотографу присущи эти качества. Но на нас еще лежит огромная ответственность: данные графологической экспертизы могут служить решающим доказательством на суде.

- Бывало, что тебе угрожали?

- Нет, но были периоды, когда я спала с пистолетом под подушкой. И с детьми гулять выходила также с пистолетом. Я вела дело о махинациях в Торговом банке, шпионское дело Нахума Манбара о продаже оружия Ирану, дело Омара аль-Хаиба – бедуинского подполковника ЦАХАЛа, обвиненного в шпионаже и употреблении наркотиков.

- 25 лет ты скрупулезно разбирала фальшивые документы, чужие почерки, и тем не менее у тебя были силы и энергия заниматься музыкой, театром, живописью.

- Я занималась не только искусством – еще я люблю изучать иностранные языки. Знаю итальянский, французский, румынский, польский, английский, древнегреческий, латынь – это база для моей работы.

- А китайский?

- Пока остался мечтой, и мечтаю я о нем в путешествиях. Каждый год
мы ездим в Европу и совершаем многонедельные горные треки. Прошли пешком Пиренеи, где я знаю каждую тропинку, даже хотела писать путеводитель по Пиренеям. Были в Альпах, месяц в Гималаях. Мы обошли весь Негев и Синай. Эти путешествия придают мне душевное равновесие.

- А игра на саксофоне?

- Это увлечение началась 10 лет назад. Я поехала в Петербург работать с российскими экспертами-криминалистами, и там ко мне приставили личного охранника-шофера. В его машине все время играла кассета одного из лучших джазовых саксофонистов. Кассету он мне подарил, и я решила начать учиться играть на саксофоне.

- Романтическая история…

- Скорее все совпало. Я вернулась в Израиль, и мой сын как раз начал ходить в музыкальную школу, учился играть на валторне. Я решила, что незачем мне просто его ждать в вестибюле, и тоже записалась в эту школу. Училась с детьми, потом брала частные уроки, начала выступать на сцене с разными составами. Но сейчас хочу полностью сосредоточиться на фотографии.

- Фотография для тебя – это вид рисунка, как макияж и чужие почерки?

- Возможно. Рисовать я начала, учась во Франции в школе театрального грима Кристиана Диора. Там мы серьезно изучали живопись и рисунок, а поскольку у меня, как у настоящего фальшивомонетчика, есть способность к подделкам и копированию, я, наверное, лучший «поддельщик» в нашей лаборатории, то я могу отлично копировать рисунки. Купила учебники и просто срисовывала с них, сдала все экзамены на отлично, но хотелось чего-то своего. Свой первый полностью самостоятельный рисунок я сделала во Франции в больнице, когда лежала неделю одна в боксе. Заниматься живописью регулярно под руководством профессионального педагога начала лет 5 назад, два-три раза в неделю рисовала дома (ночами после работы) сначала акриловыми красками, потом маслом. Пробовала и акварель – после того, как побывала в Бельгии в музее художника Фаллона. Недавно стала заниматься в студии художника Давида Босковича, преподающего различные техники живописи. Но сейчас все свободное время посвящаю фотографии.

- Судя по твоему рассказу, все шло по нарастающей: археология, чужие почерки, театральный грим, рисунок, живопись, фотография.

- Да, все быстрее и быстрее. Я в последние годы много фотографировала – впрочем, как и остальные. С появлением дигитальных фотоаппаратов это увлечение стало повальным. Половина снимков, представленных на выставке, сделаны простой цифровой камерой, но сейчас я работаю с более качественной аппаратурой, что дает возможность многократно увеличить отпечаток на холсте. Фотография явилась естественным продолжением рисунка, но именно мои фотографии вызывали у окружающих наибольший интерес. Когда я напечатала на холсте снимки красных рассветных облаков, сделанные в Барселоне, многие сочли их картинами, а я задумалась о выставке. Часто мои фотографии воспринимают как живопись.

- Ты фотографируешь облака, природу, отражения в окнах, предметы.

- Пожалуй, все – я ведь только начинаю. Но на этой выставке больше всего снимков природы, природы в отражениях.

- Ты ищешь отражения во всем – прежде всего в своем воображении, в воде, в лужах, в окнах.

- Даже в капотах автомобилей. На выставке есть пара снимков, которые я сделала на улицах Цюриха, и думаю, что в тот день я была самой привлекательной городской аттракцией: женщина, которая ложится на капоты всех машин на главной улице и что-то выискивает в них. Меня даже спросили пару раз, не полицейская ли я. Пришлось сознаться, что я действительно из полиции.

- Все взаимосвязано: бесконечные отражения, фантазия, стремление к новому, желание очутиться в зазеркалье гримерной.

- Может, я пытаюсь уйти через эти отражения, проникнуть в другой мир, в другую природу. В горах на ледниках я фотографировала чистую природу, невероятно красивую, но сейчас ищу не прямой взгляд, а отражение, искривление, преобразование природы.

- В снимках ты пытаешься отразить много слоев, даже добавляешь рукотворные живописные, меняющие атмосферу.

- Я добавляю или подчеркиваю детали с помощью живописи, а не «фотошопа». Для меня фотография в некой степени стала эскизом, поэтому я часто рисую поверх фотографии.

- Усиливаешь эффекты, оттенки?

- Подчеркиваю то, что вижу.

- Как это удается? Ты видишь в камне чью-то фигуру. Но через объектив фиксируется просто камень. Как ты передаешь в фотографии свое воображение? Есть некая мембрана между объективом и воображением?

- Воображение и отражение. Я вижу то, что внутри, позади. Я вижу через стену или окно – и это отражается в фотографии буквально и в переносном смысле.

- Ты выработала некую технику поиска этой многоплановости, точки отсчета в бесконечных отражениях?

- Я все время ищу, иду по грани, по тонкой линии, которая может привести меня куда угодно.

- Куда она ведет сейчас?

- К мечте: купить трейлер, ездить на нем по Европе по горным деревушкам и играть в пабах на саксофоне. И это точно получится.

Маша Хинич

Израильские ученые создали каплю в форме национального символа

Академия языка иврит: от Бен-Йехуды до наших дней

«Ночь науки»: пробудить интерес к естествознанию