Предлагаемое ниже интервью с Дмитрием Тюльпановым было сделано полтора года назад, когда театр «Клипа» отмечал свое десятилетие. Но никогда не поздно напомнить о наших героях, затеявших сейчас международный фестиваль перформанса «Красная скорлупа», о чем рассказывается здесь.
Театр «Клипа» – самый обсуждаемый театр в Израиле, про него говорят больше, чем про суровые репертуарные заведения, подавляющие маленькие группки своим неоправданным академическим высокомерием. О спектаклях «Клипа» говорят, но сами актеры большей частью на спектаклях-пантомимах молчат. Тем приятнее в преддверии празднеств по случаю 10-летия театра побеседовать с одним из его основателей, Дмитрием Тюльпановым, взрастившим «Клипа» на принципах, впитанных им еще в конце 1980-х годов в ленинградском авангардном театре «Дерево» Антона Адасинского.
Спектакли «Клипа» вызывают споры и противоречивые отклики от «гениально» до «отвратительно». Но сторонники превосходных степеней – как положительных, так и отрицательных, ходят на спектакли «Клипа», и потому театр живет и развивается, ибо без подпитки зрительским любопытством «Клипа» так бы и оставался сухой оболочкой визуального сценического эпатажа. Судя по тому, что театр дожил до десятилетнего юбилея, судя по зачарованной толпе, собирающейся на уличные представления «Клипа», процесс отшелушивания оболочек в поисках своего пути идет успешно, а принципы «Дерева» привиты на нашей песчаной почве Дмитрием Тюльпановым вместе с его соратницей и подругой, бывшей солисткой «Бат-Шевы», балериной и актрисой Идит Херман.
Одна из особенностей театра – умение подчинить целям постановки пространство, становящееся местом совместного обитания актеров, зрителей, фантазии и движения, музыки и способности восприятия, курьезов и серьезности, буйного темпа и медитативности. Полтора года назад театр получил в Тель-Авиве свое здание – полуразрушенный дом на малосимпатичной улице Ракевет, 38, ныне облагороженной вывеской «Клипа».
С Идит Херман актер и режиссер Дмитрий Тюльпанов встретился в Амстердаме – она пришла посмотреть на его работу, поставленную им уже после ухода из театра «Дерева», в то время когда Дима колесил по миру в поисках новых идей и новых мест.
Следующим новым местом оказался Израиль, начавшийся для него, как вспоминает Дима, с утренних представлений для солдат на автобусной станции «Ридинг» в Тель-Авиве, куда они в 6 утра добиралась с Идит на велосипедах.
- То было время сложное и много нам давшее. Как мы вынесли это физически – я не знаю до сих пор. Та эпоха нас закалила, и после мотания по Тель-Авиву в поисках любого заработка мы были уже морально и физически готовы ко всему.
- И к своему театру?
- Да. Идей накопилось так много, что они уже требовали серьезного оформления.
- Театр "Клипа" – ваше общее с Идит детище. Но именно Идит Херман считается его художественным руководителем. Насколько вы равноправны, разделяя и властвуя?
- Я в основном занимаюсь технической частью постановок: декорациями, постройкой сцены.
- А сами идеи?
- В свое время мы пытались вырабатывать их совместно, но наши мнения столь часто расходились, что я решил: пусть Идит отвечает за художественную часть, а я повожусь с инструментами.
- Но высказать точку зрения вы имеете право?
\
- Конечно, но я практически всегда согласен с тем, что делает Идит.
- 10 лет назад я видела ваши первые уличные спектакли и недавно «Времена года», поставленные вместе с Камерным оркестром. Театр стал другим, его направление поменялось. Вы сами это замечаете?
- Разумеется, все поменялось, в основном, благодаря нашим студентам, новым актерам, привносящим сторонние влияния.
- Постоянной труппы у «Клипа» нет?
- Больше трех лет у нас никто не задерживается и это очень хорошо. Благодаря нам актеры находят себя.
- Ваши студенты рассматривают «Клипа» как творческую лабораторию? Временное место для безумных экспериментов?
- Да. И для нас самих «Клипа» – это постоянный поиск нового, пусть иногда и кажется, что мы все время делаем одно и то же. Хотя в процессе подготовки нашего юбилея я решил смонтировать документальный фильм и, пересмотрев массу видеоматериалов, снятых за 10 лет, сам удивился, как много мы успели.
- Как вы оцениваете развитие театра, самого себя?
- Лучше оценивать со стороны – это приятнее. Сам же творческий процесс – это сплошные муки, скандалы, усталость. Глядя на это сейчас, отстраненно, видишь, что спектакли были хороши и интересны, а вот недостатки актерской игры со временем выпячиваются. Но на лице у меня счастья не было написано.
- А в душе?
- А в душе сплошные заботы: как бы тросы не порвались, как бы никто не упал. Будучи техническим директором, я еще и танцевал, и работал на сцене, но при этом никому не мог доверить натянуть канаты.
- 10 лет сплошных проблем?
- Да, и в преддверии праздника это особо понятно. 10 лет тяжелой физической работы, но сейчас мы перешли к более легкому жанру – дуэту, соло. Последние наши работы: трио с японским актером театра буто и дуэт с Идит. «Железо и мох» и «Наказание и вожделение».
- Ваш театр – физический. Ведь это явно не театр рассказа или чистой драмы.
- У нас надо прыгать и даже летать, хотя мы ставили и «Собачье сердце».
- С Идит вы познакомилсь в театре?
- В Амстердаме, где она уже танцевала в балетной компании и пришла посмотреть мою первую самостоятельную постановку – клоунский дуэт, эдакий революционный всплеск идей. Наша встреча обогатила нас обоих: я лучше узнал природу танца, она – клоунаду. Я ведь принадлежал к клоунской школе Славы Полунина, в Ленинграде все находились под его влиянием.
- А где вы учились?
- В «Дереве» – работал и учился одновременно у Антона Адасинского, шесть лет проработавшего в «Лицедеях».
- Полунин, «Лицедеи». По-моему, сейчас это невероятно скучно.
- Местами это трогательно, но в целом интересно только специалистам, старым друзьям. Мы же все время отбрасываем старые идеи, прежние приемы, ищем новое.
- 25- летним юношей вы оказались в тель-авивских песках, на малопригодной для театра почве. Ваш творческий багаж, ленинградские традиции здесь пригодились?
- Конечно, но наше начало я вспоминаю сейчас с ужасом и смехом. Как мы выжили – не знаю, но это была потрясающая закалка. Идит мне тогда говорила: хорошо, что ты не знаешь иврит и не понимаешь, что нам говорят. Мы делали все, чтобы выжить, это была очень серьезная школа. Удивительно, сколько в нас было энергии.
- Как из всего этого родился театр? Как поиски хлеба насущного не утянули в коммерцию?
- Мы придумали множество вещей, но морально очень устали от поиска бесконечных халтур. И решили сделать нечто для себя: арендовали в Яффо помещение и показали там небольшой спектакль «Прятки». Все декорации монтировались у нас дома, а потом мы отвозили их в Яффо на легковой машине. Мы сделали это место, заброшенный бар, живым, туда стали приходить люди, и, конечно, нас сразу оттуда выгнали.
- Место существует, когда вдохнешь в него жизнь.
- Да, так же случилось с нашим новым зданием на улице Ракевет. Владельцы долго не могли его сдать, а теперь, после того как мы полгода сами его ремонтировали, там каждый вечер студенты, зрители, спектакли.
- В этом нестандартном здании пройдет десятилетие «Клипа». Оно будет столь же нестандартным?
- Надеюсь. Мы решили не делать ретроспективу, не показывать старые спектакли. Из прошлого будет только документальный фильм, все остальное будет новым, поделенным на три части: драматически-импровизационную, танцевальную и музыкальную.
- И все-таки, что для вас знаменует этот юбилей?
- Окончание длительного тяжелого периода. Времени, в течение которого все было и все случилось. Этот период закончился и славу Б-гу.
- Стало легче?
- Да, потому что уже много сделано. Но, с другой стороны, задумываешься: а что же дальше? Мы уже все делали: и под потолком летали и в воду прыгали. Теперь нужно что-то новое.
- Что-то брезжит?
- Да, в частности, после поездки в Санкт-Петербург, где мы встретились с контрабасистом Владимиром Волковым. Странно, но меня там многие помнят, даже мои сольные номера в центре андерграунда на Пушкинской. Вообще там мало что изменилось, разве что мобильные телефоны теперь у всех, хотя до сих пор есть некая творческая энергия. А в целом – суета и тяжесть во всем.
- А в Израиле?
- В Израиле – прекрасно, люди здесь счастливы, здесь все время птицы поют. А я скорее занимаюсь уже не театром, а временной акцией, перформансом.
- Временной, несмотря на постоянное здание и постоянную публику?
- Да, мы все-таки уже очень далеко от обычного театра, где пытаются что-то зафиксировать, но думаю, что за 10 лет мы уже внедрили нашу идеологию в массы.
- Акция – это нечто динамичное и живое.
- Да, и каждая акция начинается с чистого листа бумаги, на котором надо что-то написать. Но главное – не расслабляться, а то сразу придет старость.
Маша Хинич
Читайте также:
Михаил Сафран: квест как форма жизни
Пролетая над столицей: новости экономики