Выставка «40 лет отказа: борьба советских евреев за выезд»

30 октября в тель-авивском музее «Бейт ха-Тфуцот» – «Музее диаспоры» в кампусе Тель-Авивского университета открылась выставка «40 лет отказа», посвященная годам борьбы евреев бывшего СССР за возможность репатриации в Израиль, которая продлится до 30 мая 2008 года. После этого выставка поедет в Нью-Йорк и Канаду – тамошним евреям тоже есть что вспомнить.

Выставка, вызвавшая споры еще до начала ее работы, в процессе подготовки и сбора документальных свидетельств. Дискуссии и полярные мнения она вызвала и в день открытия, несомненно, волнующего, торжественного и приятного. Столько знакомых по «отказу» я не видела с момента отъезда.

Выставка – визуально хороша, музейный дизайнер поработала на славу, фотографии размещены точно по линеечке, свет не бьет в глаза, красные рамки того самого красного цвета, что не раздражает, стенды с текстами висят в простенках – все как полагается. Но что все это скажет тем, кто не знал и не знает до сих пор, что означало слово «отказ»? Расскажет, как люди годами жили в «отказе», не теряя надежды получить разрешение на выезд в Израиль, как «отказ» был связан с диссидентским движением, преподаванием иврита, еврейскими детскими садами, «Овражками», поездками из Москвы в Бухару, из Киева в Ригу, посылками с книгами на иврите и кассетами с еврейскими песнями в исполнении рава Карлибаха?

По замыслу устроителей, выставка должна обо всем этом рассказать – в первую очередь, школьникам и учителям. Особенно школьникам: в последние годы тема борьбы советских евреев была исключена из школьных программ истории. По мнению многих историков, подобная практика привела к пробелам в образовании, недостаточному знанию израильскими учащимися истории еврейского наследия. Да и немногие преподаватели знают сегодня об этом этапе в жизни советских евреев, хотя закончился он менее 20 лет назад, в 1989 году, когда Горбачев поднял «железный занавес» и дал тем самым начало массовой алие.

Куратор Рахель Шнольд и дизайнер Рахель Лев работали около года над экспозицией, посвященной сионистскому движению в СССР и борьбе советских евреев за выезд из страны в период с 1967 по 1989 годы. Почему определены такие временные рамки, ведь движение за право на выезд в Израиль началось в конце 1940-х годов? Как объяснил председатель совета директоров Музея диаспоры Натан Щаранский, всего на одной выставке не показать, а Шестидневная война 1967-го года дала старт резкому скачку в росте национального самосознания советских евреев. Но не будем забывать, что советские евреи сидели в Гулаге за свое самосознание, сионистскую деятельность и желание репатриироваться уже с 1940-х годов.

Выставка, безусловно, любопытна тем, кто в движении отказа участвовал, кто понимал то, что происходит, изнутри. Недаром, на вечере открытия, часть приглашенных, оторвавшись от фуршета и знакомых, ходили вдоль стен выставочного зала и с ностальгией узнавали себя на сильно увеличенных и оттого слегка размытых (может, изображения размыли время и забывчивость?) старых черно-белых фотографиях, где они видели себя еще детьми в компании своих родителей-отказников начала 1970-х или себя уже повзрослевших – в 1980-е годы.

Кому-то было любопытно, кто-то волновался, мне был неприятно. Вдруг нахлынули воспоминания о холодной Москве середины 1980-х годов, о тягостных визитах в дом нагло-вежливых гэбэшников, вопроса трехлетней дочки «Мама, почему этот дядя все время сидит на качелях у нас во дворе?», об обысках, слежке, отключенных телефонах, о странном поведении соседей, вдруг переставших здороваться, демонстрациях протеста, драках. Мне не хотелось все это вспоминать, но документы, фотографии, любительские фильмы («да это же мой папа снимал», – восклицает моя подруга, приехавшая сюда ребенком еще в 1973-м году) все это напомнили.

Но выставка предназначена не для нескольких сот или тысяч активистов движения отказа, не для бывших учителей иврита, не для тех, для кого сионизм стал смыслом жизни, а для тех, кто ничего об этом не знал и не знает. Смогут ли они узнать что-либо новое? Конечно, если очень захотят. Выставка визуально красива, но недостаточно впечатляет. Старые фотографии интересны родственникам, а не случайным посетителям. Часть стендов не переведена на русский язык. Экспозиция чересчур официальна, фрагментарна.

Может, слишком торопились, а может, хотели ограничить себя. Но ведь по замыслу, экспозиция предназначена для тех, кто не знает ничего, кто никогда не слышал о самом движении отказа в России, на Украине, в Молдавии, в азиатских и прибалтийских республиках. Посетители многое могут узнать, если купят каталог и будут его читать подряд, рассматривая те же фотографии не в потоке посетителей, а спокойно у себя дома, за письменным столом.

То, что выставка вызовет резкие, полярные мнения, было ясно еще в процессе ее подготовки – ведь, в основном, она базируется на материалах, переданных в «Бейт ха-Тфуцот» ассоциацией «Запомним и сохраним», основанной ленинградским отказником Абой Таратутой, собравшим практически в одиночку огромный архив документов интересных, редких, необыкновенно ценных – больше таких, пожалуй, нигде и не увидеть. Еще многое предстоит дополнить, ведь недостаточно одного архива и немногих привнесенных по ходу дела документов. Очевидно, что вклад многих в борьбу за выезд недостаточно освещен. На открытии выставки Лена Штерн, вдова Юрия Штерна, указала на то, что нужно дополнить экспозицию и рассказать о вкладе в борьбу за выезд советских евреев Информационного центра о советских евреях, основанного пятью активистами алии, в том числе и Юрой Штерном, в Иерусалиме в 1985 году, а в 1988-м переросшего в Сионистский форум, который возглавил Натан Щаранский.

А вот Юлий Эдельштейн выставкой был искренне доволен и произнес краткую речь об обществе и политике, рассчитанную только на ближайших слушателей, среди которых была и одна из основательниц движения «Маханаим» в середине 1980-х годов в Москве Ира Дашевская, сетовавшая на то, что деятельность «Маханаима» приобщившего к ценностям иудаизма тысячи евреев, как в Москве, так и в Иерусалиме, на выставке отражена одной (!) короткой фразой. Обидно, мало, но изначально было понятно, что нельзя объять необъятное, и что не все всем будут довольны, хотя приятно, что устроители выставки не забыли о «Пуримшпилях», еврейских детских садах, семинарах ученых-отказников и учителях иврита.

На выставке помимо центрального раздела, посвященного непосредственно борьбе советских евреев за право выезда, представлены еще два – борьба евреев США и Канады за выезд евреев из СССР и борьба израильтян за возможность репатриации советских евреев.

Споров вокруг выставки немало, что и хорошо. Значит, она, несмотря на все вышесказанное, несмотря на ее официоз, все-таки задела многих и вызвала интерес: иначе бы не спорили. Альбомы с фотографиями тех лет, рисунки, кинокадры, переписка, экземпляры знаменитой «самиздатовской» литературы – свидетельства эпохи, собранные специалистами и помощниками музея, стали теперь известны не только очевидцам событий 40-летней давности, но и представлены вниманию посетителей.

О подготовке выставки я уже писала в статье «Жизнь в отказе». Еще в декабре прошлого года на встрече бывших отказников в Музее диаспоры была создана общественная комиссия по подготовке торжественных мероприятий, посвященных этой дате. Председателем комиссии стал Натан Щаранский, а в ее состав вошли депутат кнессета Юлий Эдельштейн, бывший депутат кнессета профессор Виктор Браиловский, бывшие руководители Бюро по связям Давид Бартов и Цви Маген, видные деятели советского отказа Аба Таратута, Эли алка и др.

Организаторы выставки так объясняют свою позицию, отвечая на вопросы «Насколько необходимо израильскому обществу праздновать 40-летие борьбы за право советских евреев на репатриацию?» и «Насколько оправданно выбирать 1967 год в качестве отправной точки для отсчета этой борьбы?»

- Господин Браиловский, что побудило вас принять участие в работе общественной комиссии по празднованию 40-летия начала борьбы советского еврейства за выезд в Израиль?

- Прежде всего, то, что такое явление огромного исторического масштаба, как массовая репатриация евреев из бывшего СССР, до сих пор, к сожалению, недооценено…. Не следует забывать, что Шестидневная война стала мощным толчком к пробуждению национального самосознания евреев Советского Союза, их солидарности с Израилем, осознанию связи своей судьбы с судьбой еврейского государства, то есть всех тех процессов, завершающей стадией которых стала массовая алия (репатриация).

Алия же стала возможной из-за тех перемен, которые произошли после прихода к власти Горбачева…

И до 1967 года в нашей истории было немало подлинно героических страниц, рассказывающих о борьбе евреев за право на выезд и право жить своей национальной жизнью. В истории борьбы советского еврейства за право на выезд было немало героев и до 1967 года. И никто не мешает нам о них вспомнить в ходе мероприятий, посвященных этой дате. Просто нужна была некая точка отсчета, ось, вокруг которой мы смогли бы закрутить колесо нашей истори ческой памяти. И с этой точки зрения выбор 1967 года в качестве такой отправной даты кажется мне вполне оправданным.

Суть дела заключается в том, что мы ведем речь о явлении, которое выше любой политики: это сохранение нашей исторической памяти, что важно для каждого еврея, к какому бы политическому лагерю он себя ни причислял. И именно поэтому я не только поддержал идею создания такой комиссии, но и активно включился в ее работу…

Основная наша цель – напомнить о той борьбе, которую вели евреи всего мира за право советских евреев вернуться на землю предков, и о той роли, которую сыграла массовая алия из бывшего СССР в судьбе Израиля. Для реализации этой цели будет организован целый ряд публикаций и мероприятий, например, проведение специальных уроков в школах, памятных вечеров в кнессете, конференций, семинаров и т.д. Мы хотим, чтобы, прежде всего, израильтяне, а вслед за ними и весь остальной мир, сознали, какую судьбоносную роль сыграла массовая алия из СССР-СНГ в истории Израиля, внеся позитивные перемены абсолютно во все стороны жизни: в демографическую ситуацию, экономику, науку, культуру, образ жизни…

- Г-н Щаранский, как родилась идея создания этой общественной комиссии, и кто был ее инициатором?

- Когда я был министром по делам Иерусалима и диаспоры, ко мне обратился Аба Таратуга, который уже много лет собирает материалы по борьбе советского еврейства за выезд, и поделился своей идеей: он хочет организовать постоянно действующую выставку, а еще лучше – создать новый музей, посвященный этой борьбе. Идея замечательная, но, как всегда, возник вопрос, где взять на нее деньги. Позднее идея вернуть эту великую борьбу еврейской истории увлекла и Леонида Невзлина.

Очень многие герои той борьбы сегодня живут в США. Американские евреи, как известно, сыграли в ней огромную роль, и вот сегодня многие из них с грустью констатируют, что борьба за право советских евреев на выезд не стала частью ни нашей национальной, ни американской, ни мировой истории, и новому поколению почти ничего не известно о событиях тех лет. Они начали выпуск мемуаров, книг и брошюр, посвященных этой теме, стали проводить специальные уроки в школах…

Если это важно для американского еврейства, то, думаю, это тем более важно для нас. И еще более важным мне это кажется сегодня. Ведь речь идет не только об одной из самых прекрасных и героических, но и об одной из самых оптимистических страниц нашей новейшей истории. Стоит вспомнить, как борьба за выезд советских евреев объединила в итоге весь еврейский мир, вопреки многим прогнозам, оказалась успешной…

Всегда возникает вопрос, откуда считать. Борьбу евреев за возвращение в Эрец-Исраэль можно начинать отсчитывать с начала этого века, можно – с момента нашего массового изгнания с этой земли, а можно и с выхода евреев из Египта. Борьба за выезд евреев из СССР, безусловно, шла с момента образования Советского Союза. Первые организации, ставящие своей целью помочь евреям СССР репатриироваться в Израиль, появились в 1962 году. Чрезвычайно важная книга Эли Визеля «Евреи молчания» вышла в свет в 1964 году. Некоторые считают, что настоящая борьба за выезд началась только после Ленинградского процесса, то есть в 1970 году. Все эти даты тоже можно было бы принять за точку отсчета. Однако нет никакого сомнения, что поворотным стал все же 1967 год. Шестидневная война сыграла огромную роль в изменении отношения к евреям и в изменении массового сознания советского еврейства. Я бы сказал, что именно с этого момента Израиль возникает в сознании советских евреев как некая опция, жизненная альтернатива. И об этом же свидетельствует статистика. До Шестидневной войны в Израиль уезжали, в основном, выходцы из Польши или те, у кого здесь были близкие родственники. В сознании советских евреев Израиль практически не существовал, он находился вне сферы их интересов, и большинство из них вообще не задумывались об отъезде, а были лояльными советскими гражданами. К тому же 40 лет – круглая дата, и она невольно накладывается на 20-летие со времени проведения самой массовой демонстрации советских евреев в борьбе за выезд… Но вся эта привязка к датам, повторяю, вне всяких сомнений, условна. Главный вопрос – это вопрос о том, как вернуть людям память об этих важнейших для нашей национальной истории событиях, как сделать их неотъемлемой частью нашего национального наследия.

На мой взгляд, это чрезвычайно важно с идеологической точки зрения. Поэтому когда возникла мысль расширить идею Абы Таратуты до более глобального проекта, создать комиссию, которая занималась бы этим проектом, я эту идею поддержал. Ну а затем, когда мне предложили стать ее председателем, у меня уже просто не было права отказываться.

Сама выставка, очевидно, будет в течение нескольких месяцев действовать в Израиле, а затем мы повезем ее по странам диаспоры, а затем начнется самое, на мой взгляд, главное – подготовка методических материалов для проведения специальных уроков в школе и работы с молодежью.

Маша Хинич

Сионист из Питера

Прилагаемая статья, написанная журналисткой Верой Рыжиковой и опубликованная в газете «Вести», переслана агентством по связям с общественностью «Гласность», участвовавшим в подготовке выставки.

У него необычное и поэтому легко запоминающееся имя: Аба. Он мог быть астрономом, но жизнь распорядилась так, что долгое время ему приходилось работать техником по лифтам и кочегаром. Впрочем, на позднесоветском новоязе должность его называлась цветистей: «оператор газовой котельной», что дела не меняет. На протяжении долгих 15 лет, получив отказ на свое прошение на выезд из Советского Союза, он спокойно и с достоинством занимался «малыми делами»: преподавал иврит, распространял «сионистскую литературу», встречал гостей из-за границы, приезжавших с готовностью помочь таким же отказникам, как он сам, провожал на историческую родину своих товарищей по борьбе. Пока, наконец, сам не получил разрешение на выезд и не ступил на бетонное покрытие аэропорта Бен-Гурион 3 января 1988 года. Его называли «главным сионистом Ленинграда», и он всегда с мягкой улыбкой отказывался от этого почетного звания, заявляя, что просто делал то, что считал необходимым.

Аба Таратута. Статья в крупнейшей сетевой энциклопедии Википедия скупо сообщает: один из лидеров отказников в России, по образованию математик, работал астрономом в Пулковской обсерватории («…здесь ошибочка вышла, – уточняет Аба, – в обсерватории не работал, а только диплом защищал»); организовал в своей квартире нелегальный ульпан и семинар по еврейской истории, распространял еврейский самиздат, в первую очередь – «Ленинградский еврейский альманах»(ЛЕА). За нелегальную деятельность не раз приглашался для «превентивных бесед» в городскую прокуратуру и КГБ. После проведенного перед Смольным пикета получил разрешение на выезд. В настоящее время живет в Хайфе.

Вот так, в один абзац рассказана судьба человека, чей вклад в борьбу отказников за выезд трудно переоценить.

Мы встретились в Музее диаспоры, где 30 октября откроется выставка, посвященная 40-летию борьбы евреев за алию из СССР. Аба Таратута был инициатором и вдохновителем этой выставки, и он со товарищи обеспечил львиную долю материалов, которые будут представлены в экспозиции.

Он сохранил мальчишеский голос и юношескую стать. В свои 72 Аба Таратута по-прежнему катается на горных лыжах, играет в теннис и волейбол, много путешествует. У него сегодня есть на это время, ведь он на пенсии. Впрочем, пенсионер этот в свое свободное время предается не только разнообразным удовольствиям. В последние шесть лет, после того, как оставил работу в Хайфском Технионе и прекратил преподавательскую деятельность в школе системы «Мофет», он собирает архив, насчитывающий сотни единиц хранения. Архив, где собраны тысячи документов о жизни отказников – таких же, как он сам. Этот архив стал основой готовящейся в Музее диаспоры выставки.

Как делали ульпан

Вначале иврит нужно было выучить самому. А учиться было практически не у кого. «Нашим первым преподавателем иврита был Бени Хайкин, бывший рижанин, который успел походить в хедер до 40-го года, когда советская власть еще не оказала «братскую помощь» Латвии, – рассказывает Аба Таратута. – Язык он успел позабыть, а кроме того, был стеснительным человеком, но мы его прижали к стенке и сказали: «Беня, надо». Из его первой группы вышли несколько учителей. Лева Фурман, известный в Ленинграде учитель, художник Женя Абезгауз и другие. Женя меня и подвигнул на то, чтобы начать учить других: «Знаем первую часть, давай преподавать!»

В 70-е годы в двухкомнатную квартиру на улице Космонавтов в Ленинграде, где жили Аба, его жена Ида и их сын, приходили самые разные люди. Каждый урок стоил рубль. В десять раз меньше, чем урок английского, который преподавала его жена. «Я брал этот рубль, чтобы люди серьезно относились к учебе. Вроде, и небольшие деньги, но они дисциплинируют и ученика, и учителя». Группа набиралась через знакомых. Жизнь в «отказе» – это особая форма существования, когда люди, оказавшиеся в похожем положении, находят друг друга. Информация о домашних ульпанах передавалась по цепочке.

Учебников было мало, и они были не самые лучшие. Аба решает создать собственный учебник, который был основан на принципе освоения языка через картинки. «Идею мне подсказал преподаватель английского Рудольф Тененбаум, который использовал этот метод. Он придумал его, когда был в армии и рисовал свои схематичные картинки при помощи офицерской прозрачной линейки с трафаретами. Я сделал свой собственный доморощенный учебник, по образцу и подобию учебника великого Рудольфа». К сожалению, «доморощенный учебник» Абы Таратуты не сохранился, и мы не сможем его увидеть среди экспонатов выставки. Рукописи, как выясняется, не только горят, но и теряются, а еще чаще их уничтожают власть предержащие.

Потом появился первый учебник «Смотри и слушай» с кассетами, который нелегально привозили иностранцы «из-за бугра». «Без иностранцев мы бы просто погибли», – говорит Аба.

На весь Ленинград было несколько сотен человек, которые учили иврит. Ученики самого разного возраста, социального положения. Для кого-то это было частью подготовки к отъезду, кому-то просто хотелось ощущать причастность к своему народу, а кто-то видел в этом вызов властям и ощущал себя борцом на баррикадах. В конечном счете, почти все эти люди уехали. «К сожалению, не все уехали в Израиль».