«Маленькие трагедии» в театре «Маленький»

«Маленькие трагедии» Пушкина в театре «Маленький» можно считать театральным событием сезона, узнать о котором может воспрепятствовать только излишняя скромность и неназойливость участников действа

; тем более что играют они спектакль не на «домашней» сцене «Маленького» в театре «Тмуна», а в «Ангаре» «Гешера», где драпировки стен зрительного зала не скрывают его изначальную сущность автомеханической слесарной мастерской, зала, напоминающего московские театральные подвалы 1980-х, «маленькие» лицедеи разыгрывают Пушкина на иврите.

Ты, Моцарт, бог, и сам того не знаешь…
А.С. Пушкин. «Моцарт и Сальери»
Из наслаждений жизни
Одной любви музыка уступает…
А.С. Пушкин. «Каменный гость»

Пушкин на иврите, «наше все» на языке Торы, анекдоты про «Фошкина»? Нет – никаких ассоциаций, никаких предубеждений, никаких ожиданий, кроме того, что спектакль окажется хорошим. И так оно и есть: «Маленькие трагедии» на иврите хороши, придя домой, начинаешь перечитывать Пушкина – дома в закромах сохранилось-сбереглось академическое издание к 150-летию, 1949 года. Спектакль, идущий на иврите, современный перевод по-новому высветили гениальный текст, придали знакомым фразам дополнительный смысл, иное направление.

Можно ли так дерзновенно поставить Пушкина по-русски? Сомневаюсь. Другая структура и музыкальность иврита придали смелость режиссеру и актерам. Перевел на иврит «Маленькие трагедии» Рои Хен, поставил Игорь Березин. Сценическое движение – Ренана Раз, декорации и костюмы – Полина Адамова, музыка – Моцарт\Евгений Левитас. Именно так, через косую черту. Отделяет эта наклонная линия композиторов или соединяет? Что такое музыка в этом спектакле? Эти вопросы я адресую Евгению Левитасу.
Не случайно Игорь Березин, режиссер театра «Маленкий», взялся за русскую классику. Пушкину предшествовал Достоевский – «Преступление и наказание». По воле случая в «Ангаре» представления «Маленьких трагедий» чередуются с «Белыми ночами» Достоевского театра «Гешер».

Классика русской литературы и классика музыкальная. Для постановки Березин выбрал произведения «Каменный гость» и «Моцарт и Сальери». Использование в спектакле музыки Моцарта органично. Игорь Березин, обычно едва впускающий музыку в свои работы, приоткрывающий для нее занавес не больше, чем на сантиметр, в данном случае разошелся: 22 минуты музыки на полтора часа действия. Почти симфония для театра «Маленький», написанная Евгением Левитасом, в прошлом году смело адаптировавшим «Кармен» для экспериментальной оперной постановки. Помимо музыки к «Маленьким трагедиям» и аранжировки «Кармен» Левитас написал еще пару сотен произведений, о которых по своей скромности в интервью не сообщает.

- Может, именно поэтому, из-за вашего скромного характера, вы не настаивали на более длинных музыкальных отрывках? Мне, как зрителю, музыки не хватало.

- По мнению режиссера, этот спектакль – очень музыкальный. Как правило, в постановках Игоря Березина вообще нет музыки, или ее очень мало. Этот спектакль для него стал едва ли не оперой. Надеюсь, что если мы продолжим работать вместе, то музыки в «Маленьком» станет больше.

- Что хотели режиссер и композитор: вы сразу выработали общую точку зрения или музыка родилась в споре?

- В данном случае я был человеком подневольным, выполнял требования режиссера, но выполнял с удовольствием.

- Во второй части спектакля, в «Моцарте и Сальери» звучит музыка Моцарта. Вы пытались вести диалог с гением?

- В эпизоде, где Моцарт рассказывает Сальери о своем «Реквиеме», звучит моя оркестровка. В начале второй части и в конце звучат мои номера: я взял два такта из «Реквиема» и разработал на их основе мелодии, звучащие в спектакле.

- У вас не было чувства, что вы конкурируете с Моцартом?

- Вовсе нет. Это был своего рода эксперимент. В прошлом году я переписал «Кармен», что вызвало резкие споры. И потому, «работая» над темой «Моцарт и Сальери», я уже четко знал: либо это очень понравится, либо будет воспринято в штыки.

- Музыка Моцарта никого не оставляет равнодушным, даже в обработках…

- Наиболее любопытно отреагировали на этот эксперимент профессиональные музыканты: они просто не заметили моих «подделок» под Моцарта и посчитали, что звучат неизвестные им пассажи.

- Как композитор работает над спектаклем? Актер учит роль, режиссер выстраивает в голове ряд картинок. Что делает композитор? Создает звуковой ряд для режиссерских видений? Вы работали с текстом, с актерами?

- Все вместе. Начинается все с текста, затем следует разговор, и не один, с режиссером, объясняющим свой замысел. Процесс растягивается: режиссер видит одно, актер вносит свое, первоначальная задумка на сцене видоизменяется, и потому мне, как композитору, приходилось очень много менять. Один из номеров, звучащих в начале спектакля, я переписывал девять раз. И это были не столько требования режиссера, как наши общие поиски. Начало было очень драматичным, я сделал его в соответствии с текстом Пушкина. Но после первой же репетиции, увидев игру актеров, стал все менять. У меня было ощущение, что актеры играют комедию, а не трагедию. Для первых репетиций я записал демо-версию. А потом принес качественную запись со струнным квартетом Израильской филармонии. Актеры услышали «живую» музыку, и это изменило их ощущения: сила живой музыки «зажала» актерскую игру.

- В первой части спектакля звучат две вокализы, в исполнении хорошей актрисы, но не оперной певицы. Как вам удалось уговорить ее петь? Вы упростили музыкальный материал, подстроились под ее вокальные данные?

- Я пытался представить эти вокализы в форме песни, а не арии. У Пушкина Лаура поет две песни. Игорь Березин всегда очень четко следует тексту, очень бережно относится к оригиналу. Поэтому я написал две песни на слова Пушкина, одну из них на стихотворение «Вишня»…

- Вы первый, положившийся это стихотворение на музыку?

- Получается, что так. За основу я взял арию из «Дон Джованни» Моцарта и начал переделывать ее под пушкинский текст, точнее, под текст Рои Хена.

- Стихи Пушкина изначально очень музыкальны…

- Музыкальность сохранилась в переводе, но появилась другая музыка. Перевод замечательный, но он придал иную форму пушкинским стихам.

- Вы пишете музыку балетную, оперную, камерную. А как композитор воспринимает театр? Что такое писать музыку к спектаклю, где твое творчество – всего лишь часть общего замысла.

- Музыка для театра воспринимается как другая работа. Она и легче и сложнее. Легче потому что ты не один, тебе помогают. Сложнее – потому что замысел подвергается жесткой критике. Но в «Маленьких трагедиях» подобралась хорошая команда: актеры мне очень помогали. Я приходил на репетицию смотрел, что они делают на сцене, и это придавало некое направление моей работе, каждая репетиция подталкивала меня в нужную сторону. Но последнее слово остается за режиссером: он должен решить подходит ли моя музыка к его замыслу, и решал это жестко.

- Игорь Березин – диктатор в театре?

- Да, но мне с ним было легко, практически по всем музыкальным отрывкам мы быстро нашли консенсус.

- Казалось бы, что в спектакле о Моцарте музыка должна звучать ежесекундно.

- Музыка в драматическом спектакле не должна выходить на первый план. Она должна помочь актерам, но ни в коем случае не довлеть.

- Не мешало ли вам на репетициях, как Пушкин звучит на иврите?

- Это было очень странно, но я довольно быстро к этому привык. Я перечитал «Маленькие трагедии», но через пару дней после начала репетиций у меня возникло чувство, что я работаю с другим текстом – текстом Рои Хена.

- Пушкин не в обиде?

- Когда на одной из репетиций мы пустили на боковом экране титры с русским текстом – с пушкинским, то нам он показался переводом текстов Рои. Так что его поздравили с очень хорошим переводом его пьесы на русский язык. Текст на иврите звучит настолько иначе, воспринимается как красивая история, как современная пьеса.

Маша Хинич