В Библии повествуется как легендарный царь Давид, прогуливаясь вечером по крыше своего дворца, увидел в одном из иерусалимских дворов купающуюся женщину и влюбился в нее. Из доклада своих слуг царь узнал, что имя прекрасной незнакомки Вирсавия – Батшева, и что является она законной женой его военачальника Урии , что отнюдь не остудило страсть венценосного влюбленного.Опуская многочисленные подробности этого «альковного романа», напомню лишь, что Давид отправил Урию на верную гибель, после чего взял Батшеву в жены. Эта романтическая, хотя и не совсем благовидная история, не имеет абсолютно никакого отношения к названию израильской хореографической труппы «Батшева». Впрочем, ровно сорок лет назад, зимой 1964 года, во время первого выступления «Батшевы», израильская публика, подобно библейскому царю, мгновенно испытала чувство восхищения и непреодолимого влечения. Это была любовь с первого взгляда.
Появление нового ансамбля было неким закономерным этапом в развитии израильского хореографического искусства, более того, его кульминацией. До Второй мировой войны и провозглашения государства здесь творили в основном представительницы различных европейских школ: Гертруд Краус, Рина Никова, Мия Арбатова и другие. В начале 50-х годов здесь появляются первые американские танцовщицы, Рена Глюк и Рина Шахам, питомицы школы Марты Грэхем. В уже существовавший хореографический театр «Инбал» приезжает работать и Анна Соколова, талантливая хореограф, яркая представительница американского танца модерн и одна из первых грэхемовских танцовщиц. Она создает здесь свою труппу, «Лирический театр», которой руководит во время ежегодных визитов в Израиль и где ставит две из своих знаменитых работ, ставшие уже классикой современного танца, «Комнаты» (1955г.) и «Сновидения» (1961г.). Благодаря Анне Соколовой лучшие танцоры ее театра, Рина Шенфелд, Ошра Элькаям и Моше Эфрати, получают возможность поехать учиться в знаменитой школе Марты Грэхем в Джульярде. Добавьте к этому и триумфальные гастроли труппы Марты Грэхем в Израиле, ставшие претворением в жизнь мечты многих израильских поклонников Терпсихоры. Именно во время этого визита и возникла идея создания в Израиле новой хореографической труппы. У колыбели новорожденной стояли две женщины – Великая Жрица современного танца Марта Грэхем и «израильский Дягилев» – баронесса Батшева де Ротшильд. И если у кого из читателей появится ироническая улыбка при взгляде на это определение, то сначала послушайте историю этой удивительной женщины, и почему именно ее именем был назван новый коллектив.
Батшева де Ротшильд родилась в Париже в 1916 году, в семье тех самых Ротшильдов, французской ветви знаменитых банкиров. В молодости она окончила факультет биологии в Сорбонне, но сердце ее было отдано танцу. В последний момент до оккупации Парижа нацистами в 1940 году Батшева с родителями успела эмигрировать в США, где была принята в качестве вольной слушательницы в студию Марты Грэхем. Она, мягко скажем, была далеко не блестящей танцовщицей, не выделялась ни красотой, ни фигурой и, к тому же, всегда носила дешевые платья, купленные на распродажах, лишь подчеркивавшие ее невероятную худобу. Впрочем, это отнюдь не свидетельствовало о скупости. Впервые она доказала это в конце 40-х годов, когда труппа Марты Грэхем стояла перед серьезным кризисом, угрожавшим отменой сезона выступлений. Батшева де Ротшильд подошла к импресарио и спросила его о сумме, необходимой для продолжения деятельности коллектива. Тот назвал фантастическую по тем временам сумму. Батшева да Ротшильд на месте выписала чек. И это было только начало. Впоследствии она не раз выручала и труппу, и саму Марту Грэхем от финансовых трудностей.
В конце 50-х, приехав, вместе с труппой Марты Грэхем, на гастроли в Израиль (она была записана «костюмершей»), Батшева де Ротшильд влюбилась в страну, с которой у ее семьи были давние, с конца 19 века, филантропические связи. Тогда-то она и предложила Марте Грэхем основать труппу современного танца в Израиле. Несмотря на фантастичность проекта, Грэхем загорелась им. При поддержке баронессы группа отобранных танцоров отправилась в Нью-Йорк для изучения грэхемовской техники и нескольких ее композиций. Вместе со своими соотечественниками, уже танцевавшими у Грэхем, они составили ядро будущей израильской труппы. Было и немало сложностей: танцоры основной труппы Марты Грэхем без особого энтузиазма встретили своих коллег, в которых видели, естественно, конкурентов в другом конце мира. «Вот вам записи наших репетиций, по ним и учитесь», – говорили они, оставляя израильтян одних в студии.
В начале 60-х израильские танцоры вернулись на родину. Вместе с ними приехали Роберт Коэн, один из ведущих танцовщиков Грэхем, Этель Уинтер и Дональд Мак-Кейл. Батшева де Ротшильд, которая взяла на себя все финансовое обеспечение новой труппы, в афише называлась «продюсер». Марта Грэхем, приезжавшая несколько раз в год, была на деле артистическим директором «Батшевы», хотя и не носила официально этот титул. Для проведения репетиций и подготовки программы она оставила в Израиле одну из своих любимых танцовщиц Линду Ходс. «Марта предложила мне поехать в Израиль и подготовить с танцорами «Батшевы» две своих работы «Огражденный сад» и «Развлечения ангелов», – рассказывала Линда Ходс, связавшая свою судьбу с Израилем и «Батшевой» до середины 70-х годов. «Проблема была, в первую очередь, с дисциплиной, вернее, полным отсутствием таковой. Любое указание или замечание превращалось в страстный диспут, как со мной, так и между ними». И все это, понятно, на иврите, из которого Линда понимала лишь отдельные слова. Но все с лихвой окупалось поразительной самоотдачей и несомненной талантливостью каждого из тщательно отобранных танцоров. Не удивительно, что из рядов тогдашнего состава «Батшевы» вышла целая плеяда самобытных хореографов, вписавших яркие страницы в историю не только израильского, но и мирового современного танца. Впрочем, Марта Грэхем всегда поощряла своих танцоров создавать собственные работы. Можно судить об этом по блестящему списку ее учеников-последователей: Марс Кеннигем, Роберт Коэн, Глэн Тетли, Анна Соколова, Алвин Эйли, Джон Батлер – это только самые знаменитые из них.
В этот первый, грэхемовский, период с «Батшевой» работала целая когорта ведущих хореографов современного танца: Джером Робинс, Хосе Лимон, британцы Норман Моррис и Кристофер Брус, Глэн Тетли , конечно же, сама Марта Грэхем.. Апогеем этого периода стали, несомненно, гастроли, сначала в Париже, а затем и в Нью-Йорке, цитадели Марты Грэхем, в 70-ом и 72-м годах. Стоит отметить, что «Батшева» показывала во время этих выступлений хореографии Джерома Робинса, Хосе Лимона и самой Марты Грэхем, работы хорошо знакомые балетной критике, и работы молодых израильских хореографов. «Батшева» блестяще выдержала экзамен. Американская критика особо подчеркивала оригинальный самобытный подход молодых танцоров к «старым знакомцам». И даже если не всегда хватало им виртуозной техники, они возмещали ее яркой сценичностью.
Но эти нью-йоркские фанфары, фактически, возвестили не только о победе, но и конце первого блестящего периода истории «Батшевы». Труппа уже находилась в глубоком административном кризисе, причиной которого была никто иная, как баронесса Батшева де Ротшильд. Напомню, что именно она полностью финансировала труппу.
Марта Грэхем всегда уделяла большое внимание урокам классического балета. Для этой цели де Ротшильд пригласила в «Батшеву» молодую балерину из Южной Африки Жанетт Ордман. Обе женщины сразу стали близкими подругами. Несмотря на то, что у Ордман не было опыта в современном танце вообще и в технике Грэхем в частности, на каком-то этапе баронесса решила назначить ее ведущей танцовщицей и артистическим директором труппы. Решение это породило брожение среди танцоров, которые никак не могли согласиться с тем, что Ордман будет определять артистический облик труппы. Создательница и продюсер настояла на своем. Роберт Коэн утверждает, что именно он нашел «Соломоново решение» (напомню, что библейская Батшева-Вирасавия была матерью царя Соломона). Он просто-напросто предложил баронессе создать еще одну труппу, во главе которой будет Жанетт Ордман. Де Ротшильд ухватилась за этот выход. Так родился ансамбль «Батдор». Ну, чем не Дягилев?
Для «Батшевы» наступили тяжелые времена. Марта Грэхем сочла, что полностью «искупила» свои обязательства перед баронессой и труппой, и отошла от ее руководства. Де Ротшильд во всем отдавала предпочтение своему новому детищу. В 1974 году баронесса заявила о том, что полностью снимает с себя обязательства в отношении «Батшевы». К счастью, труппа была уже «национальным достоянием» и министерство культуры выделило ей скромный, но постоянный бюджет, позволявший продолжать творить. Танцоры-первопроходцы один за другим покидали «альма матер». Некоторые создавали свои собственные ансамбли, другие уезжали за границу. Но им на смену пришло не менее талантливое поколение, со временем доказавшее себя. Один за другим менялись и руководители труппы. Правда, надо сказать, что ведущие хореографы современного танца не обходили «Батшеву» своим вниманием и в это время: Анна Соколова, Кристофер Брус, Дональд Мак-Кейл, Джин Хилл-Саган, Поль Сенсардо, который руководил «Батшевой» в течение двух сезонов, и другие. Роберт Коэн был длительный период артистическим консультантом. Но два события все же выделяются из общего списка – это создание с «Батшевой» двух оригинальных хореографий двумя гигантами современного танца. Джон Кранко поставил с труппой буквально мистическую по силе и глубине работу «Народ мой – море, народ мой – лес». Сама Марта Грэхем приехала в Израиль и создала здесь для «Батшевы» свой «Сон Яакова» (в американской, более поздней версии – «Сновидение»). Я помню этот визит Марты Грэхем в Тель-Авив в 1974 году, эту атмосферу почитания и пиетета, окружавшую Великую Жрицу. На черно-белой фотографии, снятой во время выходов на поклоны, рядом с Мартой Грэхем мы видим молодого танцора, которого Марта Грэхем сразу же выделила из всех. Его имя Охад Нахарин. К удивлению, более того, к зависти многих ветеранов труппы, Грэхем отдала Нахарину ведущую партию в «Сновидении», всячески подчеркивая свое предпочтение. Спустя короткое время, когда у Грэхем снова был свой коллектив, она предложила Охаду совершенствовать свое мастерство там. От такого предложения нельзя отказаться. Он вернется в «Батшеву» уже признанным хореографом спустя 10 лет, сначала как приглашенный хореограф, а затем и художественный руководитель «Батшевы».
Об Охаде Нахарине можно говорить часами. Темы нескончаемы – о свободе творчества, об отсутствии для него понятия «слишком», о поэзии (он почитатель Иосифа Бродского), о музыке (Арво Пьярт), о танцорах сегодняшней «Батшевы», каждого из которых он знает досконально и «наизусть»… Он привнес в стиль сегодняшней труппы нечто от поп и рок культур, его виденье танца не знает жанровых границ – театр, музыка, поэтическое слово, совершенно неожиданный, эпатажный дизайн костюмов, стирающий нередко границы между полами, но ни в коем случае не юнисекс: танцоры, даже одетые в некое подобие юбок, несут в своем движении мужское начало, когда танцовщицы в брюках сохраняют женскую чувственность. Сегодняшнюю «Батшеву» невозможно втиснуть в какие-либо стилевые рамки, как и самого Охада Нахарина, который ставит в оперных и балетных спектаклях, в ведущих хореографических труппах мира, от Америки до Австралии. Он находится в постоянном процессе созидания, даже в отношении уже поставленных и, казалось бы, законченных работ. Он наслаждается импровизационным началом и поощряет его у своих танцоров. Но именно в этом свободном полете фантазии рождается, по его словам, законченная мысль движения, тесно вплетающаяся в общее полотно драматургии композиции. Понятие эстетики приобретает совершенно иное значение: бритые головы, тяжелая обувь, странные костюмы, эклектика стилей – от всего этого веет поразительной, до агрессивности, энергией – и пронзительной поэтичностью.
На вопрос, что привело его, известного в мире хореографа, вернуться в «Батшеву», которая пребывала в не самом лучшем состоянии, он отвечает: «Тоска по дому, ведь я, в сущности, очень сентиментальный человек. И желание создать рамки, в которых смогу свободно творить». И это не красивые слова. Года два-три после его прихода в «Батшеву», Нахарину предложили возглавить один из прославленных в мире ансамблей, шведский «Балет Кульберг». Охад отказался, но сегодня признается, что использовал это предложение для того, чтобы «пробить» для «Батшевы» новую студию.
«Мне важны виртуозность и технические возможности моих танцоров. Они должны быть готовы и способны на сложные, иногда рискованные движения, не существующие в нашей обыденности. Я не могу взять любого человека, даже танцора, со стороны, с улицы, и создать с ним свою композицию. Это могут сделать только танцоры, знакомые с моим хореографическим языком». Не удивительно, что «Батшеву» называют сегодня «труппой Нахарина». Но в ней ставят свои работы и такие хореографы, как Матс Эк и Йржи Килиан. Подобно Марте Грэхем, Охад Нахарин приветствует в своих танцорах стремление создавать собственные хореографии. Последние выступления «Батшевы» включали три разных работы – самого Охада Нахарина, Матса Эка и Эйяль Шарон, в недавнем танцовщицы и хореографа, а сейчас и художественного руководителя труппы. Да, да, Охад Нахрин объявил о том, что покидает пост, но не оставляет труппу, которая сегодня отождествляется с его именем. Он будет творить в ней не меньше, чем прежде, преада, уже свободный от принятия административных и репертуарных проблем. То, что он передает бразды правления своей воспитаннице, является несомненным залогом преемственности. И как мы все надеемся, не только в творчестве, но и успехе.
Еще в прошлом, ХХ веке, «бальзаковским» у женщины считался возраст 30+. Сегодня мы говорим, что женщина молода, пока она ощущает себя таковой. Нашей Вирсавии всего лишь сорок. И уже сорок. Какой прекрасный возраст!
Йосси Тавор